Глава 3.

  ЮРИЙ КАМЕНЩИКОВ. До войны учился в профессионально- техническом училище. Несколько раз подавал заявление в военкомат, но по состоянию здоровья на фронт его не брали. Работает на заводе. Помогает отцу по хозяйству. Строг, требователен к себе и другим. Любит во всём порядок. Честный и правдолюбивый, справедливый и всегда подтянутый, аккуратный. Интересуется только техникой. Замкнутый домосед, но люди к нему тянутся за советами, он умеет легко и доходчиво объяснить. Этим всегда пользовалась сестра и её одноклассники. Волосы негустые, светлые, вьющиеся, светлые жёсткие усы прикрывают слегка пухлые губы, глаза тёмно-серые. Высокий, но щуплый, слегка сутуловатый.
  ВЕРА КАМЕНЩИКОВА. Окончила восьмой класс школы № 4, сестра Юры. Темноволосая девушка с толстыми длинными косами. Глаза выразительные, большие тёмно-серые. Тихая, спокойная, задумчивая. Увлекается литературой, музыкой, историей, языками. Неплохо знает немецкий язык. Симпатичная, высокая и хорошо сложенная, она всегда нравится мальчишкам, даже старшим, но всегда ловко пресекает их ухаживания. Любит девичью компанию.
  АЛЕКСАНДР МАЛЕВИЧ. Ученик девятого класса школы № 4. Темноволосый, стройный, подтянутый. С девочками-одноклассницами его сдружил  планеризм. Общительный, правдолюбивый, честный добряк. Смуглый и стойкий, любитель отстаивать свою точку зрения. Любит литературу,  особенно поэзию, играет на гитаре и баяне, у него прекрасный голос и слух, мягкая дикция.

  Юра сидел в гостиной своего дома возле зашторенного окна и выглядывал на улицу, наблюдая, как немецкие мотоциклы и  автомашины движутся по дороге. Люди  попрятались по домам. На улице до недавнего времени было пустынно, теперь же сюда вломились фашисты, они шныряли по домам, забирали кур, свиней, убивали собак. Двор Каменщиковых тоже подвергся этому «налёту», но живности здесь гитлеровцы не нашли, да и маленькая кособокая лачужка не подошла им для постоя. В остервенении немцы полезли по сундукам, вышвыривали оттуда всё содержимое, лучшее забрали с собой, очистили кладовую.
  Сейчас мать с сестрой прибирали в комнате, складывали вещи обратно в сундук; работали они молча, злобно поглядывая в сторону окна, за которым раздавалась громкая немецкая речь. Юрий, выглядывая в окно, сосредоточенно о чём-то думал.
  -Вот ведь, мамка, пришли нерадивые, убирай теперь за ними, и еду всю утащили, отец придёт, а кормить нечем, - ворчала Вера.
  -Молчи уж, - оборвала её мать.
  До войны Юра учился в профессионально-техническом училище, мечтал стать токарем, как и его отец. Но война не дала ему доучиться. С июля 1941 года он пошёл работать на завод. Добивался отправки на фронт, но его не брали из-за болезни, которой он страдал с самого детства, постоянно кашлял, лёгкие то и дело воспалялись. В ноябре 1941 года его отправили в школу разведчиков. Нынче весной он окончил её и был оставлен для работы в своём городе. Почти весь завод успели вывезти на восток, оставшуюся часть оборудования, чтоб не досталась врагам, испортили, вывели из строя. Юрию было дано задание найти и организовать надёжных ребят для борьбы на оккупированной территории, срывать поставки оружия немецким войскам. Итак, связь. Первым делом он должен был связаться со старым коммунистом – большевиком, работником райкома, которого оставили для работы в тылу врага, создания подполья – Дожириным Фролом Игнатьевичем. Но как найти его? Адрес его Юра знал, но не пойдёшь же туда сейчас, кругом немцы. И Юра решил отложить этот вопрос до утра.
  Но почему так долго не возвращается отец?  Он ушёл на завод ещё утром посмотреть, всё ли в порядке. И до сих пор его нет.
  Вдруг во дворе промелькнула чья-то бесшумная тень, и на пороге дома появился Саша Малевич, давний Юрин дружок. От бега он сильно запыхался. Обычно спокойный и сдержанный теперь он был чем-то взволнован.
  -Ты откуда такой взмыленный явился? – поинтересовалась Вера, искоса взглянув на него.
  Юра молча выжидательно смотрел на друга, так и оставшись сидеть у окна.
  -На центральной площади такое творится! – выпалил, отдышавшись, Саша.
  -Что же там случилось, хлопчик? – ласково спросила мать Юры – Елена Назаровна. – Ты бы прошёл, посидел, отдохнул. Чай набегался уже.
  -Там народ собрался ихние порядки послушать, ну и я заглянул. Любопытно всё же, - начал рассказывать Саша, проходя к столу и усаживаясь на табурет. – На клубе флаг оставался висеть, видно, забыли про него в спешке. Немец, главарь ихний, как увидел, аж побагровел весь, давай орать. Ну, я ж немецкого не знаю, не разобрал, что он там орал. А солдаты ставят лестницу и лезут, значит, на крышу. Но не успели они его сорвать, флаг-то. Серёжка Клюквин их опередил, залез на крышу из чердачного окна и снял флаг…
  -Прямо на глазах у немцев? – не поверила мать. Они с Верой тоже внимательно слушали Сашин рассказ.
  -Прямо на глазах у немцев, Елена Назаровна, - подтвердил Саша.
  -А немцы что ж, стояли и смотрели? – недоверчиво поинтересовалась Вера.
  -Этот, офицер ихний ещё больше рассвирепел, замахал руками. Серёжку убили, а потом куда-то утащили.
  -Ну и где же он? – хмуро спросил Юра.
  -Кто, Серёжка? – не понял Саша.
  - Да нет, флаг. С Сергеем и так всё ясно, что будет. Его тело вряд ли даже матери отдадут, чтоб похоронить по-человечески, - грустно вздохнул Юрий и опять выглянул в окно.
  -Что это ты в окно всё выглядываешь, придёт твой батя, никуда не денется, - проговорила Елена Назаровна и погладила  сидевшую рядом дочку по голове. – Вы у нас вон уже какие большие выросли, а всё о папке горюете.
  -А флаг подобрал какой-то парень, видимо из центровских. Отчаянный такой парень. Как выскочит из толпы, схватит флаг и обратно. Никто ничего даже понять не успел. Но его тут же и выдали.
  -Кто? – насторожился Юрий.
  -Ванька Шлыков со Сретинки.
  Юрий в сердцах стукнул кулаком по столу.
  -Недолго ему по земле ходить осталось! – решительно сказал Юра.
  -Что ты говоришь, Юрочка, - запричитала было мать, но под строгим взглядом сына замолчала.
  -Что ты задумал? – потребовала ответа сестра. Её глубоко потряс рассказ Саши Малевича. Серёжка Клюквин был её одноклассником, но общались они редко. У них были разные интересы, разные компании. Он всё пропадал на улице, в учёбе прилежным не был, в комсомол вступать не стремился. Правда, Вера помнит, что однажды он подходил к комсоргу с заявлением, но тогда ему отказали. А вот поди ж ты, в решающий момент не побоялся постоять за красное знамя – символ всех тружеников Советской Родины. На такое далеко не каждый решится.
  -Что за парень флаг унёс? – поинтересовался Юрий, переводя тему разговора.
  -Я его не знаю. И ходить по домам спрашивать тоже ведь не будешь.
  -Да, конечно. Пошептаться бы, - подмигнул Юра другу. – Ты бы, мать, пошла пока узнать, что в городе делается, а? Да Верку с собой возьми. Она же у нас учёная теперь, немецкий на «отлично» знает, - с гордостью он заявил другу. – Да, Вера, не показывай, что понимаешь по-ихнему. Не к чему это пока.
  Елена Назаровна и Вера ушли.
  -У меня тут одна мыслишка, - шепнул другу Юра. – Неплохо было бы  пришить этого Шлыкова. Сколько он ещё нашего народа загубит.
  -Но как это сделать?
  -Нужно узнать, с кем он живёт, стоят ли у них немцы, где он бывает. Скорее всего, он в полицаи подастся. Справимся вдвоём?
  -Не знаю.
  -Придумал, - Юра прищёлкнул пальцами. – Правда, очень рисковый план, но более всего подходящий.
  Саша придвинулся к нему ближе.
  -Вера заговорит с ним, - начал Юра развивать свою мысль, - улыбнётся, заманит в сторонку, а там уже и мы будем ждать. Ты хорошо запомнил его?
  -Я его никогда не забуду.
  -Ты видел кого из наших?
  -Нет, почти все уехали. Только Игоря Капуцинича видел на улице. А к Лунгинским вчера заходил, они собирались уезжать.
  Ребята ещё долго шептались, перебирая своих одноклассников, знакомых, составляя план действия.

Глава 5.

  АНАТОЛИЙ ПЕТРОВ. В 1942 году окончил восьмой класс. У него озорной светлый чуб, зоркие серо-голубые глаза, прямые тонкие губы, курносый нос. Среднего роста, прекрасно сложенный парень. Отчаянный и смелый, весёлый и находчивый. Интересуется биологией. Любит всё яркое и красивое. Ловок и быстр в движениях. Извечный смутьян, верный товарищ. Мечтает стать учёным – биологом.

  В доме у Петровых вот уже несколько дней был на постое немецкий офицер. Высокий блондин, и вроде бы даже не очень злой. При первой встрече он внимательно окинул взглядом Толю с головы до ног и заключил:
  -Кароший мальтшик, - погладил по вихрастой голове и протянул большую шоколадку.
  У Толи даже слюнки побежали, так ему захотелось этого шоколада, но он вывернулся из-под руки немца, оттолкнул шоколад и зыркнул своими глазами так, что немец даже остолбенел. И стоял он так, протянув шоколад и непонимающе хлопая белесыми ресницами, пока Толя выходил из дома. Домой он старался заходить теперь как можно реже. Чаще всего он уходил в лес, к озеру, окунался в мир природы, гармонии, тишины, чтоб не видеть происходящего теперь в городе. Тихая, размеренная жизнь с приходом фашистов стала просто адом. Офицер часто отсутствовал, приходил только ночевать и иногда обедать. Но Толе всё же было суждено ещё раз столкнуться с ним. Это произошло сегодня утром.
  -Молодой, красивый мальтшик, такой работа надо Великий Германия, - сказал он. – Ты есть работа Великий Германия!
  -Чего? – вытаращил глаза Толя. – Да никогда я на немцев работать не буду!
  И он так воспылал ненавистью и негодованием, что испуганная мать его тут же вытолкала на улицу, от греха подальше. А на крыльце ему шепнула:
  -Ты понимаешь, с кем связываешься, глупец? Нужно слушать, что они говорят, подчиняться им, как бы беды не нажить. Пойди, извинись и попросись на работу, в городе останешься. Он мне вчера говорил, что какие-то списки составляют молодых людей для отправки в Германию.
  -Он это тебе сказал? Ты с ним разговариваешь? Ну знаешь! Не ожидал я от тебя такого!
  И Толя чуть ли не бегом бросился к калитке.
  Теперь он высматривал  в небольшом болотце лягушек. Вдруг в кустарнике треснули ветки, и из-за листвы показалась девушка, почти девочка. Невысокая, щуплая, её короткие косички смешно торчали из-под косынки, повязанной узлом сзади, в руках она осторожно несла большую не по ней корзину, в которой лежала какая-то трава. Девочка что-то сосредоточенно искала. Она его вначале не заметила и шла прямо на него.
  -Остановись, а то с ног собьёшь, - сказал он ей, когда между ними оставалось уже несколько шагов.
  Она вздрогнула, подняла на него глаза. Он замер, не в силах ничего вымолвить. Перед ним предстала настоящая лесная фея.  Какие тонкие черты лица, вздёрнутый носик, брови дугой, а глаза… их даже невозможно было описать! Толя даже и слов не мог подобрать, чтоб описать их. Он погружался в них,  как в тёмный омут.
  -Ты что тут делаешь? – спросила у него девочка своим мягким нежным голосом. Хотела напустить на себя серьёзный и требовательный вид, но у неё это не получилось.
  -А ты… что? – тихо проговорил Толя, приходя в себя. И тут же рассердился – как он посмел струсить, оправдываться перед какой-то девчонкой? Ведь он пришёл сюда по делу, вот и должен его выполнять. Это она должна робеть перед ним -  шляется тут, травку собирает, перед собой не смотрит, чуть с ног его не сбила.
  А она его рассматривала внимательными прищуренными глазами, склонив на бок голову. Смотрела и молчала.
  -Прости, я, кажется, тебе помешала, - примирительно улыбнувшись, сказала она. И он увидел её белые ровные зубки и ямочку на одной из нежных светлых щёчек.
  -Да нет, не помешала, - проговорил он,  не отрывая от неё взгляда. – Я тут ищу одну вещь.
  -Какую? Может, вместе поищем? – озорно спросила она.
  Он наконец-то смог оторваться от неё и окинуть окрестности.
  -Ах вот, я её уже нашёл, - живо проговорил он и кинулся к стоявшему неподалёку пню, на котором сидела лягушка. Толя взял её за заднюю лапку.
  -Да зачем тебе такая тварь?
  -Опыты буду ставить, - сказал он, направляясь к девочке. Вдруг, о чём-то вспомнив, спрятал лягушку в нагрудный кармашек. – Я и забыл, что все девчонки боятся лягушек.
  -Я их не боюсь. За что их бояться? Самые безобидные существа. Теперь ты домой пойдёшь? Раз уже нашёл что искал?
  -Мне спешить некуда. Домой не хочется. У нас такой вредный фриц остановился. А у вас немцы стоят?
  -Нет пока, - проговорила она и тихонечко пошла по тропинке, неся в одной руке корзину, а другой - трогая зелёные листочки на кустарниках.
  -Давай корзину-то, тяжело поди, - и он взял из её рук корзину, на короткое мгновение прикасаясь к её руке.
  -Да нет, не тяжело, трава одна, да ягод немножко для мамы пособирала.
  -И тебя одну отпустили в лес?
  -Нет, не одну, - и она остановилась, с любопытством посмотрела на Толю.
  -Что же он тебя оставил-то? – смешался парень.
  -Кто «он»? – девушка снова направилась по тропинке. И Толя отстал, поэтому не смог разглядеть выражение её лица.
  -Ну, тот, с которым ты пришла сюда, - он сорвал с дерева листик и стебелёк его засунул в рот.
  -А это не «он», а «она». Моя двоюродная сестра… Кстати, а вот и она, - и девушка побежала навстречу появившейся из-за деревьев сестре.
  Толя вздохнул с облегчением и направился в их сторону.
  Девушки не походили друг на друга. Сестра его новой знакомой выглядела старше их, была высокой, крепкой, сильной. Коротко остриженные каштановые волосы и большие тёмно-синие глаза очень красили её.
  -Ната, ты где пропадаешь? – строго поинтересовалась она, мельком взглянув на Толю. – И что за знакомства ты заводишь? Сейчас не стоит болтать с кем угодно, мало ли что за человек.
  Толя смущённо и растерянно потупился вниз, так и продолжая безмолвно стоять и держать корзину.
  -Это не кто попало, а очень хороший человек! – смеясь, сказала Ната, безбоязненно глядя на свою строгую сестру. – Вот и корзину он мне помогает нести.
  -Вижу, - ещё раз с прищуром оглядела его старшая девушка. – Как хоть зовут-то этого доброго молодца?
  -Ой, я не спросила, - растерялась Ната.
- Ничего, это легко поправить. Густа, - протянула она ему свою большую жёсткую ладонь.
  -Анатолий… То есть Толя, - поправился он и протянул ей свою руку.
  Рукопожатие Густы было крепкое, дружелюбное.
  -Что ж ты тут делаешь, «Анатолий, то есть Толя»? – спросила его девушка, направляясь в сторону города.
  -Он лягушек ловил, - опередила его с ответом Ната. – Хочет опыты ставить.
  -Опыты? Какие же? – любознательная по натуре Густа живо этим заинтересовалась.
  -Да так. Ещё не уверен, получится ли, - сконфузился он. Вот ведь какой язычок у Наты, сболтнула, а теперь он выкручиваться должен.
  -Если получится, обязательно расскажи о результатах! – решительно заявила Густа.
  Толя кивнул головой, но вдруг до него дошло: «расскажи о результатах»! Значит, Густа уверена, что они встретятся! Значит, он увидит ещё и Нату!
  -Ты где живёшь-то, Анатолий? – неожиданно спросила Густа.
  -В Озерцах. Там, недалеко от леса, - неопределённо махнул он рукой.
  -А мы из центра. Заходи, когда время будет. Лучше к Натке, у них пока чисто…
  -Знаю, - буркнул Толя.
  Она неодобрительно посмотрела на него, так как не любила, когда её перебивали.
  -А у нас немцы на постое, - продолжила она. – Запоминай адрес… Придёшь?
  -Обязательно! – обрадовавшись такому повороту событий, улыбнулся Толя, приглаживая большой своей пятернёй светлые волосы.
  -А сейчас нам пора домой. До свидания, Анатолий! Пошли, Ната.
  И она пошла вперёд, не оглядываясь.
  -До свидания, Наташа, - сказал Толя, передавая ей корзину.
  -Можешь называть меня просто Ната. До встречи, Толя, - улыбнулась она своими озорными глазками и показывая ямочку на щёчке. Приняла корзину и побежала за сестрой.
  Толя ещё некоторое время стоял, наблюдая за удаляющимися девушками, о чём-то оживлённо беседующими.

  Когда он пришёл домой, денщик готовил ужин, а офицера дома не было. Толя прокрался на кухню, там мирно изъяснялись жестами его мать и денщик. Ему стало невыносимо смотреть на эту картину, и он прошёл в комнатку, в которой жили они теперь вчетвером с мамой, сестрой и младшим братишкой. До оккупации сестра работала диспетчером на железнодорожной станции, теперь восстановилась там и почти не появлялась дома.
  -Сынок, - окликнула его мать. Он промолчал. – Сынок, - мать появилась в дверях комнаты, - где ты был? Целый день где-то промотался…
  -Мама, как ты можешь? – посмотрел он в упор на мать.
  -Что? – не поняла она.
  -Как ты можешь с ними разговаривать? Это же варвары! – он не сдержался и перешёл на крик. – Сына твоего Сашку может быть вот этот самый гад убил, а ты ему улыбаешься, услуживаешь ему! А они тебя и за человека- то не считают!
  -Тише, тише, не кричи, - успокаивала его мать.
  -Боишься, что услышат?! Так пусть слушают!
  -Успокойся, замолчи. Думай что хочешь, но вслух этого не стоит говорить.
  -Да ты…
  И он развернулся и выскочил из комнаты, не в силах больше этого переносить.
  Толя сидел во дворе на чурбане и что-то строгал из досок. Перед ним всё стояли тёмные озорные глаза на улыбающемся личике. Наташа, Ната… Он никак не мог забыть эту лесную фею. Нужно будет завтра же к ней сходить.
  Он заметил, как денщик вышел из дома и направился к сараю. Толя тут же шмыгнул в дом. Мать сидела в комнате и шила, глядя из-под очков подслеповатыми глазами.  Он прокрался на кухню, подошёл к кастрюле, в которой уже был готов ужин для офицера. Открыл крышку, из кастрюли вкусно пахло наваристым мясным борщом. Он извлёк из кармана мёртвую лягушку и бросил в кастрюлю.  Направился обратно во двор, столкнувшись в дверях с денщиком.
  Офицер пришёл поздно, когда семейство Петровых уже ложилось спать. Немцы о чём-то громко разговаривали в соседней комнате. Толя слышал, как денщик ушёл на кухню, начал греметь посудой. «Сейчас начнётся», - подумал Толя. И это не замедлило «начаться». Денщик как ошпаренный заорал на кухне. Офицер тяжёлыми шагами отправился туда. Они о чём-то заспорили. Раздались шаги в сторону их комнаты, распахнулась дверь. Взбешённый офицер начал тыкать тарелкой матери под нос.
  -Твой работа?! – орал он.
  Она заглянула в тарелку. Там вместе с картошкой и большими кусками мяса плавала лягушка.
  -Твой работа?! – повторил немец.
  -Ой, да что вы, что вы, Богом клянусь, что ничего не сделала. Как же можно, господин офицер, - и она упала перед ним на колени, крестясь и припадая к его сапогам.
  Анатолия передёрнуло. Он брезгливо посмотрел на мать.
  -Твой работа? – сунул немец тарелку к его лицу.
- Толя криво усмехнулся и не отвёл взгляда от беснующегося фашиста.
  -Сам ешь! – и немец выплеснул на него содержимое тарелки.
  Толя, из последних сил стараясь быть невозмутимым, протёр ладонью лицо. В то же мгновение он почувствовал боль в правой руке. Его схватили и куда-то потащили. Братишка испуганно заплакал, мать так и продолжала ползать по полу и причитать. Сестра безмолвно застыла у маленького окошечка.
  Толю притащили в сарай, бросили на пол, сорвали рубаху. И в ту же секунду он ощутил сильную режущую боль. Чтоб сдержать стон, он закусил нижнюю губу. Избивали его вдвоём, толстыми кручёными плетьми. Но Толя сильно сжал кулаки (так, что даже пальцы побелели) и поклялся себе, что не издаст ни единого звука. Боль становилась всё нестерпимее. Он прикрыл глаза и увидел её – лесную фею – среди зелени и сияния летнего жаркого солнца, в светлом лёгком сарафанчике. Увидел её лукавую улыбку, смешливые тёмные глаза на светлом лице… И враз всё кончилось. Его облили холодной водой, пнули в бок тяжёлым кованым сапогом и ушли.  Он услышал закрывающуюся дверь сарая, удаляющиеся шаги. Ещё немного полежал, не шевелясь, дожидаясь, когда боль хоть немного отступит. Сел, опираясь на руки. Что теперь ему делать? Бежать? Но куда? Везде немцы, везде разрушения. К партизанам? Но где их найти? Идти домой? Опять жить рядом с этими, будто ничего не произошло? Нет. Он останется здесь, в сарае, пока фашисты не уйдут из их дома. Толя улыбнулся своему решению и остался доволен им. Сейчас ему нужно как следует выспаться, а утром идти к Нате.

Глава 7.

  -Ты говорила со своим отцом? – спросила Наташа Густу.
  -Попыталась.
-Что он сказал?
  -Сказал, что в городе оставлены люди, но наводок никаких давать не стал. Говорит, что сам их ищет. Но не верю я ему, чует моё сердце, что он с ними непосредственно связан. «Придёт, - говорит, - ещё твоё время, а пока сиди и не высовывайся. Подбирай надёжных ребят.» А что тот парень, Анатолий кажется, заходил к тебе?
- Заходил вчера. Попросил тебе передать, что опыт с лягушкой у него удался, но тебе не советует его ставить. Послушай, что у вас с ним за секреты?
  -Секреты? Ты о чём? Ты ж его знаешь лучше моего. Узнала хоть, где он живёт?
  -В Озерцах, но адрес говорить не стал. Сам, говорит, будет заходить.
  -Ты с ним говорила? Что он собирается делать, как дальше жить?
  -Нет, не говорила. Но он ищет авторов тех листовок, что видел на улице.
  -Ты их знаешь, авторов-то?
  -Нет, конечно. Откуда мне их знать? – равнодушно пожала своим плечиком Наташа.
  -Натка, а ну посмотри на меня! Ты не умеешь врать. У тебя ж всё на лице написано. Отвечай! – потребовала Густа.
  -Да что ты, Густочка, - Наташа подошла сзади к сестре, обняла её за плечи и опёрлась острым подбородком ей в макушку. – Ты у нас, Густа, такая умная, а одной вещи не понимаешь.
  -Какой такой вещи? – насторожилась девушка.
  -Хоть ты ничего и не добилась от своего отца, а Олег Дымов действует не по своей указке. Помнишь, как он ловко расписывал план действий на собрании? Как будто уже знал, что нужно делать. Вот ты, например, знаешь, что нужно делать? Нет. И я тоже не знаю, и Пашка с Толькой не знают. А у Олега словно по нотам всё было расписано. Думаешь, просто так  это? Конечно, я не утверждаю, что он действует напрямую от коммунистов, но кое-какие наводки имеет. Ты со мной согласна? – и Наташа внимательно посмотрела на сестру.  Она всегда и во всём советовалась со своей старшей подругой.
  Та задумалась, через некоторое время сказала:
  -Да, Ната, ты  права. Но и я получила задание от отца. Ты забыла? Я тебе уже упоминала об этом, нужно сплотить надёжных, верных ребят. Ты-то их лучше меня знаешь, со многими знакома.
  -Но ты должна понимать, что ребята так просто сложа руки сидеть не будут. Если не будет заданий, они за борьбу возьмутся сами.
  Августина подозрительно посмотрела на сестру.
  -Да что ты говоришь? Тебе всё же что-то известно? И где ты бываешь ночами? С Павликом наушничаете.
  -Тебе уже мама успела доложить?
  -Тётя Вика сказала мне об этом под большим секретом. И очень просила уберечь тебя от всяких глупостей.
  -А ты, ты, Густа, тоже считаешь это глупостью? – и Наташа выжидательно посмотрела на сестру.
  -Нет, это не глупость, но большой риск. Ты понимаешь, что тебе будет, если поймают?
  -По головке не погладят, это точно. Тем более, что Пашка у них уже в чёрном списке. Но ведь ещё и поймать нужно! Мы с Пашкой хоть от кого уйдём, - и Наташа весело и заразительно рассмеялась, потрепала сестру по волосам. – Не волнуйся, - подмигнула она ей. – А насчёт ребят я подумаю. У нас и так уже неплохая компания, найдутся и ещё.
  Разговор проходил на кухне у Цаплиных. Вчера немцы наконец-то покинули их дом. И Густе теперь дышалось гораздо легче. Девушки в доме были одни, никто не мешал их разговору.
  -А кто Ваньку Шлыкова пришил, ты так и не узнала? – спросила Наташа, после короткого молчания.
  -Олег говорит, что ребята с Заводского. Мстили за своего товарища – Серёжу Клюквина.
  -Серёжа Клюквин… Значит это он флаг снял, - задумавшись сказала Наташа. Вспомнила тот день, пережитое ею. Как искала она Пашу, как немцы вытащили из дома его мать. – А что же стало с родными Сергея? – вдруг спросила Наташа.
  -Не знаю. Похоже, гитлеровцам так и не удалось узнать его имя. Не знаю.
  В дверь постучали. Густа вышла открыть. Наташа осталась одна. Тишину комнаты нарушали только висевшие на стене ходики.
  -Ты посмотри, кто пришёл, Натка! – заходя в комнату, громко сказала Густа. За ней, нагнув голову, чтоб не задеть косяк, вошёл Олег Дымов. С того самого собрания Наташа его ни разу больше не встречала. Олег сильно изменился: стал более серьёзным, подтянутым, решительным и усталым.
  -Ты здесь, Ната? Это хорошо, - он сел за стол, Густа налила ему чай, заваренный на травах. Он вопросительно посмотрел на Густу, кивнул на Наташу.
  -Можешь говорить, ей всё известно, - разрешила Густа, присаживаясь рядом.
  -Всё? – строго поинтересовался Олег. – Откуда?
  -Сама догадалась, - заносчиво и с обидой в голосе сказала Наташа. – Прочитала по твоей физиономии, на ней всё написано. Но если мешаю вам секретничать, могу и уйти, - и она поднялась было со своего места, но сильная и уверенная рука её остановила.
  -Останься. Надо будет собрать людей, тех, кто был на той встрече. Я узнал сегодня нечто интересное.
  -Будет ещё один человек, - заявила Наташа.
  -Кто такой? – испытующе посмотрел на неё Олег. – Ты ведь понимаешь, что прежде чем знакомить со всеми, его сперва нужно проверить. Люди нам нужны, но и ошибиться в их подборе мы не можем, иначе и себя загубим, и всё дело. Рисковать нельзя.
  -Товарищ надёжный, - мягко кивнула Густа Олегу. – Из озерковских.  Анатолий. Ната, тебе известна его фамилия?
  -Нет. Не догадалась спросить. Но это неважно!
  -Узнали, кто клеил листовки? – Олег поставил на стол пустую чашку.
  -Да, кажется, - ответила Густа. – Это всё дело рук Натки и Пашки. Вот неугомонные!
  Олег строго, даже сердито окинул Наташу взглядом своих больших тёмных глаз.
  -Сегодня я наконец-то нашёл ниточку к партийному подполью.  И отныне мы будем действовать строго по его указаниям. Никакой самодеятельности. Ты поняла меня, Ната? – он вопросительно посмотрел на неё.
  -Да, поняла, - сдерживая смешок и теребя кончик своей косички, ответила Наташа. – Но Густина информация запоздала.
  -Как это? – в один голос воскликнули старшие.
  -Сегодня я заметила новые листовки, написанные не нами с Пашкой. Их ещё кто-то пишет.
  -Значит, мы не одни! – обрадовался Олег. – Девчата, этих авторов обязательно нужно найти и привлечь к общему делу!
  -А что, нам листовки больше не писать? – возмутилась Наташа. – Этак без дела до конца оккупации просидишь!
  -Писать! Обязательно писать. И как можно больше! – вдохновенно заговорил Олег. – Я только что с заводского. Встречался с человеком, специально оставленным в городе для создания подполья. Но он тоже не от своего имени действует, связь имеет. Вот первое задание, которое он нам поручил. – Олег достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернул и протянул сидящей ближе Наталье. Она пробежала взглядом написанное, протянула листок Густе. Глаза Наташи засветились озорным огоньком, она соскочила с места, подбежала к полке сестры со школьными принадлежностями.
  -Так значит, у заводских есть приёмник, и они слушают Москву? – тихо спросила Густа. Олег молча кивнул.
  -Счастливые! – с нотками зависти воскликнула Наташа, возвращаясь к столу с листом чистой бумаги и карандашом. Забрала у Густы текст и с деловым,  сосредоточенным видом начала его переписывать.
  Густа и Олег переглянулись и улыбнулись.
  -Нужно, чтоб к завтрашнему утру эти листовки были расклеены, - сказал он. Но этого не стоило говорить, так как девушки и сами это знали.

Глава 9.

Валера  Демьянов возвращался от Помяловых с тайного совещания в приподнятом настроении. Наконец-то Олег смог нащупать связь с коммунистами и получил от них первое боевое задание – смонтировать радиоприёмник.  Олег поручил это задание Валере, так как он в школе увлекался физикой, разбирался в разных схемах, у него были книги по этой  тематике. Но где раздобыть радиолампы? Отец его когда-то работал в узле связи монтёром, надо будет с ним посоветоваться.
  Подойдя ближе к дому, он заметил во дворе полицейского. Валера, чтобы остаться незамеченным, укрылся за кустарником. Через некоторое время из дома вывели отца; он шёл, гордо расправив плечи, со связанными сзади руками, с ненавистью посмотрел на полицейского, дежурившего во дворе, плюнул ему в лицо. И Валера услышал его резкий голос, раздавшийся, как выстрел:
  -Мразь.
  Двое других полицейских тут же схватили его и, избивая кулаками, потащили к калитке.
  Валера притаился в своём укрытии, с трудом переводя дух. Отец всегда учил сыновей мужеству и стойкости. И в трудную минуту оказался до конца верен своим принципам.

                                                           *  *  *

  -Натка! Тётя Вика, отца взяли, - влетела в дом к своим родственникам расстроенная Густа.
  -Что ты говоришь, Густочка, - всплеснула руками Виктория Павловна. – Но за что? Как это произошло?
  -Я не знаю, меня дома не было, когда его забирали. Прихожу, а мама вся в слезах. Папу, говорит, жандармы увели. Он же коммунист, его многие в городе знают. Что же теперь нам делать без папы?
  -Успокойся, Густочка, - мягко погладила по руке её Виктория Павловна. – Возьми себя в руки. На этом жизнь не кончилась, твоя жизнь, - поправилась женщина, - нужно продолжать жить, верить, надеяться.
  -И бороться, - неподвижными губами прошептала Густа, вся застывшая, словно изваяние.
  -Что ты сказала, Густочка? – не поняла её тётя.
  -Да так, ничего, - Густа, обняв Викторию Павловну, чмокнула её в макушку и направилась к двери. – Пойду я, Виктория Павловна, а то поздно уже.
  И она ушла. Наташа молча наблюдала за всей этой картиной. Ей очень жаль было дядю Федю, этого умного решительного человека, своего советчика, он учил Наташу как жить. Дядя Федя любил племянницу даже больше, чем свою дочь, всегда заступался за неё перед родителями, проводил беседы со своей сестрой (Наташиной мамой). На Фёдора Павловича всегда и во всём можно было положиться, зная, что он не подведёт.  Наташа часто доверяла ему свои девичьи детские тайны. Как всё изменилось с приходом фашистов! И она почувствовала в себе перемену, в ней не было уже той детской беззаботности, удали. Теперь каждый свой шаг она должна была рассчитывать, обдумывать. Если оступится, то и товарищей может подвести, теперь все они – Густа, её школьный товарищ Олег Дымов, её неугомонный дружок Пашка, Валера, Тома Огнёва, её новый товарищ Толя Петров (сегодня на собрании она узнала его фамилию) и она сама повязаны одной верёвкой. Если где-то верёвка обрывается, то в том месте её связывают узлом более прочным, который разорвать уже не в силе никто. Так и у боевых товарищей – если теряют одного, то на его место встают десятки других.

                                                         *  *  *

  ИВАН ДОЖИРИН. Выпускник школы № 4. Всегда подтрунивает над своими товарищами, чаще всех достаётся от него Станиславу Лунгинскому. Высокий симпатичный блондин, волосы зачёсаны на косой пробор, глаза тёмно-карие. Походка быстрая, уверенная. Фантазёр и выдумщик. Умница и шустряк, он постоянно окружён своими одноклассниками. Девушек стесняется, иногда даже бывает робок с ними. Увлекается спортом, мечтает стать альпинистом и забраться на самую высокую гору в мире. Интересуется радиотехникой, физикой, математикой.

  В городе начались массовые аресты старых большевиков, активных коммунистов, комсомольцев и тех, кто не пришёл на регистрацию на биржу труда.
  Ваня догадывался, что у них в районе действует подпольная группа, это было видно по расклеенным листовкам. А вчера отец намекнул ему об этом. Про себя сказал прямо – оставлен по специальному заданию, для борьбы с оккупантами. Спросил сына, согласен ли тот ему помогать. Ваня очень обрадовался такому повороту событий. Тогда отец дал ему два адреса – Каменщикова Юрия, тоже оставленного по заданию и устроившегося работать на завод на своё старое место, и Олега Дымова, активного комсомольца из Центра, с которым был связан Юрий.
  Юрия Ваня немного знал – это был лучший друг его одноклассника Станислава Лунгинского. И поэтому сразу же после разговора с отцом сходил к нему. Юрий посоветовал ему устроиться на завод.
  -Нам нужны там наши ребята! – сказал он.
  Ночью он уже выполнял задание – расклеивал листовки. Их было несколько человек, они разошлись парами в разные стороны.
  А сейчас они с отцом сидели за столом и писали новую партию листовок. Десятилетняя сестрёнка играла во дворе в деревянные куклы, которые ей выстругал отец. Ей было поручено следить за улицей, и если что – дать знать.
Девочка ворвалась в дом с криком:
  -Папа, сюда полиция и немцы идут!
  Что делать? Куда девать листовки? Если полиция их увидит, заберут всю семью. Ваня быстро схватил бумаги и сунул их себе под рубаху. Только он успел это сделать, как в дом вломились фашисты.
  -Дожирин Фрол Игнатьевич, это ты? – ткнул начальник полиции Печечкин пальцем в отца.
  -Да, это я, - спокойно сказал отец.
  -Собирайся, - бросил Печечкин.
  Ваня хотел выйти из дома, но его не выпустили…
  -А это кто? – окинул его беглым взглядом полицай.
  -Это мой сын.
  -Сын? – заинтересованно проговорил Печечкин.
  -Он устраивается на работу в ремонтный цех.
  -Это хорошо, - протянул полицай и разочарованно отвернулся от Вани.
  Полицейские обыскали весь дом, но, ничего не найдя, ушли, забрав с собой отца. Ваня вытер со лба холодный пот и облегчённо вздохнул. Ведь если бы и его зацепили, обыскали и нашли листовки… Нет, он лучше не будет об этом думать. Кивнул сестрёнке:
  -Иди во двор.
  А сам достал из-за пазухи бумаги и снова уселся за работу. Но нужно было сообщить Юрию о происшедшем. Подумав немного, вышел во двор:
  -Ирка, ты знаешь, где Каменщиковы живут?
  -Знаю.
  -Иди, расскажи им о случившемся.
  Ирка убежала. А он вернулся в комнату, сел за стол лицом к окну и на свой страх и риск принялся за листовки. Ведь сестрёнки во дворе не было, и предупредить его было некому. А полицейские могли нагрянуть для повторного обыска в любую минуту.
  Но полиции сегодня было не до этого.  Она рыскала по всему городу, хватая всё новых и новых людей.

Глава  11.

  МИХАИЛ СТРУННЫЙ. 22 года, в городе оставлен от партийного подполья, коммунист. У него длинные тёмные волосы, расчёсаны на прямой пробор, жёсткие тёмные усы, прямые брови, упрямый изучающий взгляд тёмных глаз. Волевой, мужественный, стойкий человек. До войны работал в  комсомольском бюро. Жизнерадостный, деятельный, всему старается найти логическое объяснение. Интересуется музыкой, историей партии, литературой. Общественник, мудрый советчик, верный товарищ.

  К брату Веры Каменщиковой пришёл какой-то человек. Вера не удивилась этому. К Юре часто прибегают ребята, он с ними о чём-то шепчется, что-то передаёт. Они у Каменщиковых долго не задерживаются. Чаще всех приходит красивый высокий брюнет, всегда аккуратный, потянутый, серьёзный, в голубой рубашке с закрученными выше локтя рукавами. Юра называл его Олегом. А однажды после ухода Олега брат сказал:
  -Вот какой хороший товарищ, побольше бы нам таких!
  На вопрос сестры: «Кому это нам?» он не ответил.
  В первые дни оккупации к ней подошли Юра и Саша Малевич, спросили, согласна ли она отомстить за своего погибшего товарища Серёжу Клюквина. Она ответила, что согласна, конечно, но как это сделать? Саша только молча ухмылялся, а Юра рассказал ей хитроумный план. Она поняла свою задачу с полуслова.
  И вот однажды под вечер она, нарядно одевшись и подкрасив губки, вышла в парк на прогулку. Но как найти Шлыкова? Побродив немного, она направилась в сторону площади. Там, в здании бывшей школы № 1, теперь располагалась жандармерия, и около неё постоянно толклись полицейские из русских. Ей не пришлось долго ждать, добыча сама шла к ней в руки. Шлыков и ещё двое парней направились с улыбочками на лицах в её сторону. Вере было известно, что Ванька падок на смазливых девиц. И она вовсю старалась разыграть роль девушки лёгкого поведения. Кажется, ей это удалось. У неё подкашивались коленки от страха, дрожали руки, но она только крепче вцепилась в свою сумочку. Она уже не помнит, что ему говорила, это было как во сне. Всё боялась, что он разгадает её замысел, почувствует подвох. Но он ей поверил. Кажется, она попросила его проводить её домой, он согласился, о чём-то посмеялся с приятелями, взял её под руку и медленно направился в сторону парка, что-то беспрерывно говоря ей.  Вера не слушала, а только улыбалась и кивала головой.
  Парк уже почти весь пересекли, где же ребята? Она волновалась и переживала. Но напрасно.  У самого выхода из парка, когда Вера и Шлыков пробирались сквозь самый густой кустарник, месть свершилась. Вера шла впереди и скорее почувствовала, чем услышала, что Шлыкова сзади нет. Он как сквозь землю провалился. Она оглянулась, из-за кустарника высунулась голова брата и сказала:
  -Иди, Вера, домой. Ты свою задачу выполнила, теперь мы сами справимся.
  Вера не помнит, как добралась домой, как кинулась на свою кровать и  уткнулась лицом в подушку. Теперь от перенапряжения её начала колотить дрожь, вырвались непрошенные слёзы. Мать хлопотала около неё. О чём-то расспрашивала её, но Вера ничего не слышала. Постепенно она успокаивалась, её начало клонить в сон. И сквозь дрёму она  уже услышала, как хлопнула входная дверь, услышала голос брата, он о чём-то спрашивал, а мать ему тихо отвечала.
  А утром пришёл Саша и сообщил о слухах в городе и о том, что Веру везде ищут по описанию двух полицейских, что были тогда со Шлыковым. Вере казалось, что вот сейчас ворвутся в дом полицейские и схватят её. Она вздрагивала при каждом шуме. Но Юра успокаивал её, говорил, что домой они не придут, так как не знают точно, кто увёл Шлыкова от жандармерии.  А через несколько дней они уже забудут об этом случае, так как забот у них прибавится. Что имел в виду брат, Вера не знала, но верила его словам.
  И вот уже несколько дней она не выходила из дома. О Ваньке Шлыкове и вправду быстро забыли. На улицах начали появляться листовки, написанные неизвестно кем. Оккупанты и полицейские с ног сбились, разыскивая их авторов, но всё безрезультатно. По вечерам к Юре приходили его друзья Саша Малевич и Станислав Лунгинский, который вернулся из неудавшейся эвакуации. Они спускались в подпол и подолгу там сидели. Что они делали, Вера не знала. А утром к Юре заходили ребята, и он им что-то передавал. А к следующему утру немцы бегали и срывали листовки, которые стали появляться всё чаще и в большем количестве.
  Начались разговоры о мобилизации молодёжи на работы в Германию, Юра устроился на завод в ремонтный цех. Он сказал Вере: «Скоро придёт и твой черёд, а пока сиди дома».
  И вот Юра уже долго о чём-то шептался с пришедшим к нему человеком, а Вера сидела возле окна и следила за улицей. Наконец оба вышли в кухню, загадочно улыбаясь, и подошли к Вере. Юра положил свою ладонь девушке на плечо, склонился над ней. А его товарищ сел к столу на табурет.
  -Ну вот, Вера, пришла и твоя очередь «впрягаться» в работу, - он  помолчал, отошёл в сторону и закурил. Сестра молча наблюдала за ним.
  -Нам нужен свой человек в полиции, - сказал Юра. Вера только бровью повела, не понимая брата. – Там как раз сейчас нужен переводчик. Работы-то у них прибавилось, вон сколько народа засадили за решётку,  а людей для работы им не хватает, мало желающих им помогать нашлось.
  -Я в полицию?! – негодовала девушка.
  -Да, Вера, так надо, - подтвердил незнакомец. – Нам нужна вся информация о них, об их замыслах, передвижениях. Только ты сможешь её раздобыть. Более подходящей кандидатуры мы не нашли. Справишься? – серьёзно спросил он.
  -Постараюсь, если это нужно, - ответила она.
  -Вот это уже разговор, - воодушевился незнакомец. – И всё, что узнаешь дельного, сразу передавай мне. Запомни адрес, это в Ключинке… Но сама ко мне не ходи. Выследят – оба погорим. А зовут меня Михаил Струнный, - он широко ей улыбнулся и протянул руку для пожатия. Она тоже улыбнулась слегка смущённо и протянула свою загорелую руку.
  Михаил встал и направился к двери. Юрий вышел его проводить.

Глава 13.

  ЛАРИСА НАГИШКИНА. Ученица 10 класса школы № 3. Высокая, темноволосая, спокойная, выдержанная девушка. Приветливая и малоразговорчивая. Добросовестная, с осмысленным, вдумчивым взглядом карих глаз. У неё широкий круг интересов, развитое логическое мышление, увлекающаяся натура. Интересуется литературой и живописью. Мечтает стать журналистом.

  Лариса долго не могла уснуть. Вспоминала своё беззаботное детство, свою подружку Валю Сорокину, которая вовремя успела эвакуироваться со своей матерью.
  Немцы объявили о мобилизации молодёжи на работы в  Германию. Ларисе приказано было явиться в комендатуру. Там её посчитали вполне пригодной для этого, выдали рабочую карточку и внесли в общий список. Вся в слезах пришла она домой. В гостях у них в это время сидела мамина старая подруга – врач городской больницы, теперь она работала на немцев, но не скрывала своей ненависти к ним. На фронте у неё были муж и два сына. Женщины, узнав в чём дело, пригорюнились.
  -А вообще-то, я могу помочь, - сказала мамина подруга. – Я выдам Ларисе справку о непригодности её к работе. Я уже не одну такую справку выписала.
  Как на крыльях летела сегодня Лариса домой от Галины Петровны со справкой в руках.
  И вот Лариса лежит и не может уснуть. Мама и братишка Коля давно уже спят, в тишине раздаётся мерное сопение братишки и тиканье часов. Вдруг в окне она заметила вспышку, через некоторое время другую, и вот уже небо загорелось пожарищем. Раздались автоматные очереди, винтовочные выстрелы. Она соскочила и подбежала к окну. Проснулись мать и брат.
  -Что это? – сонным голосом спросила Анна Викторовна, подходя и выглядывая в окно.
  -Не знаю, что-то горит возле леса, - ответила дочь.
  -Наши немцев подожгли! – закричал Коля, прыгая на кровати.
  -Цыц, сорванец. Помалкивай! – цыкнула на него мать. – Закрой лучше окно, Лара.
  Лариса прикрыла окно и направилась к своей кровати. Значит, не ошиблась её одноклассница Катя Мурзина, есть в городе подполье. Вот и листовки кто-то регулярно вывешивает.  А значит нужно искать тропиночку к ним.

                                                        *  *  *

  А часом раньше Павел Каризо и Анатолий Петров пробирались в сторону расположения зенитных орудий. Ещё вчера вечером вездесущий Пашка обнаружил, что около города располагаются какие-то гитлеровские войска, привозят пушки, увидел гружёные чем-то грузовики. И у него созрел план. Он разведал расположение штаба этих войск. Это было сделать нетрудно по передвижениям высших чинов. Забежал к Тольке Петрову посоветоваться, но того не оказалось дома, передал с сестрой, что хочет его видеть.
  Утром, так и не дождавшись Анатолия, ушёл к своему давнему другу Валере Демьянову. Туда за ним и прибежала Натка с сообщением, что Толя ждёт его. Паша рассказал Толе и Нате о своём наблюдении, предложил ночью пробраться к их штабу и взорвать его с помощью бутылок с горючей смесью, которые припрятал у себя Толя. Ребята как раз обсуждали этот вопрос, когда появился Олег Дымов. Задание Олега оказалось на руку Пашке, и уже в лесу, когда они расходились в разные стороны, Павел выбрал именно то направление, где, как ему казалось, располагался штаб. Задержка товарища неблагоприятно сказалась на планах  мальчика. Времени до назначенного часа оказалось слишком мало. Он, проводив Олега до дома, чтоб не вызвать у того подозрений, отправился тем же ходом в Озерки к Петрову.
  Тот его уже ждал. Они выкопали из тайника бутылки, засунули их за пазуху и отправились. Ночь была тёмная, безветренная. Издалека они заметили зенитки. Ползком пробрались к проволочному заграждению, вдоль которого ходили часовые.  Вот двое из них встретились, закурили и направились в разные стороны. Выждав удобный момент, ребята подползли к проволоке. Толя кусачками разрезал её в двух местах, и они оказались на территории базы. Они так же ползком добрались до бывшего домика лесника, где сейчас располагался штаб. В окне горел притушенный свет. Невдалеке стояли зенитки.
  -Один справишься? – прошептал на ухо товарищу Толя. – Я туда, - он махнул рукой в сторону стоявшей ближе всех зенитки.
  Паша кивнул головой. Толя исчез в темноте. Каризо осторожно заглянул в окно избушки, за столом сидел немецкий офицер и что-то писал. Часового не было видно. Мальчик достал из-за пазухи две бутылки, подобрал с земли палку и разбил ею окно, одновременно бросая внутрь сразу обе бутылки. Отскочил в сторону. Немец вскрикнул, соскочил, но было уже поздно, стол, бумаги на нём, сам немец и весь дом запылали ярким пламенем. Гитлеровцы уже бежали к месту происшествия. Паша смог пробраться незамеченным к тому месту, где ограждение было разорвано; едва он проскочил его, как раздался сильный взрыв недалеко от бывшего штаба – взорвалась зенитка вместе со стоявшими рядом снарядами. Стало светло как днём. Паша заметил бегущую фигуру товарища. Но и немцы его заметили, открыли беспорядочную стрельбу. Толя вовремя успел спрятаться за кустарником, в него не попали. Мальчики кинулись лесом в сторону Озерков.  Фашисты были заняты пожарищем и ребят не преследовали, а только пускали автоматные очереди им вслед. К тому же, немцы были уверены, что это дело рук партизан и боялись сунуться в лес.
  А ребята благополучно добрались до дома Петровых и до утра забрались в обжитый Толей сарай. Перевозбуждённые и уставшие, они быстро уснули, прервав свой разговор на полуслове.

Глава 15.

  ВАСИЛИЙ БЕРКУТОВ. Ученик 10 класса школы № 2.  Болтун, непоседа, зазнайка и хвастун, но товарищей в беде никогда не бросит. Невысокий вихрастый блондин, с выразительными серо-голубыми глазами. Он в вечном движении, ветреный, бедовый, никогда не падает духом и не любит, когда при нём грустят, заряжает всех окружающих энергией, волей к жизни. В жизни ещё не определился, интересуется многим, но с увлечением занимается только фотографией.

  Густа нигде не могла найти Олега Дымова, он исчез. Она заходила к нему домой, Прасковья Кузьминична сказала, что его арестовали. Густу это сообщение шокировало, она сразу побежала к Нате, к Томе. Тамара-то и сообщила, что многих ребят забирают в полицию, требуют, чтоб те работали на немцев. По городу рыскали полицейские во главе с Печечкиным и некоторых подростков хватали прямо на улице.
  А вчера поздно вечером Олег зашёл к ней домой. Рассказал где был, что от него требовали и как кстати появился «вербовщик» на работу в клуб. Передал Густе сообщение от её отца. Спросил, что бы могли значить его странные слова. Густа задумалась.
  -Я как-то просила у него свести меня с коммунистами, оставленными в городе. Может быть, он дал мне наводку на одного из них?
  Олег насторожился, помолчал.
  -Как ты думаешь его найти?
  -Может прямо пойти в мастерские и устроиться там на работу?
  -Это хорошо, - подтвердил Олег. – Но сперва всё же зайди к нам в клуб, поговори с Козыревым. Отличный парень. И я предполагаю, что он связан с подпольем.  Ведь действовал явно не от своего имени.
  На том Густа с Олегом и разошлись.
  А рано утром к ней прибежала Ната, гневная и с ненавистным блеском в глазах. Кулачки её были сжаты. Густа сперва не узнала свою подругу, всегда светившуюся задором и весёлостью. Оказывается, она уже сегодня успела побывать на рынке и узнала, что немцы вывезли в лес полный грузовик арестованных и там их расстреляли. Некоторые жители Ключинки слышали песню «Смело товарищи в ногу…», которую пели перед смертью коммунисты.
  Густа и Ната пошли к тюрьме в надежде что-нибудь узнать о Фёдоре Павловиче. На дверях висел список 27 человек, вывезенных в лагерь.
  -Всё ясно, в какой «лагерь» их увезли, - сказала Густа, просматривая список. Под № 15 значилось: Цаплин Фёдор Павлович 1899 года рождения.
  Лицо Густы посерело, губы побелели, в глазах помутилось.
  -Отец, - еле слышно произнесла Густа. Наташа не узнала её голоса, обычно мягкого, но требовательного, твёрдого, сейчас – замогильного, безжизненного. – Отец, я отомщу за тебя. Клянусь тебе в этом, - уже твёрдым, но тихим, чтоб не услышали посторонние уши, голосом произнесла девушка. – Пойдём, Ната, отсюда.
  -Что будем делать? – спросила Ната у сестры, когда девушки отошли в сторону.
  Густа посмотрела на подругу:
  -Будем жить, как жили до этого.
  -Ты куда сейчас?
  -На Путиловку надо сходить.
  И подруги расстались. Неуёмная Наташка побежала искать своих друзей, а Густа направилась в клуб к Козыреву. Сергея долго искать не пришлось, она с ним столкнулась сразу, как зашла в помещение клуба. Это было одноэтажное длинное здание, покрашенное в бледно-жёлтый цвет, с аркой и колоннами возле входа. Директор клуба стоял в коридоре в окружении мальчишек, громко доказывающих ему что-то, среди них были и Илья Ванич, и Вася Беркутов, с которым она была знакома по общественной работе ещё до войны. Густа подошла к этой группе.
  -Где я могу видеть Козырева Сергея? – громко спросила девушка.
  Ребята повернулись в её сторону, притихли. Ванич ей улыбнулся, протянул широкую ладонь. Она пожала его руку.
  -Каким это ветром тебя сюда занесло? – спросил он.
  Густа улыбнулась ему.
  -Мне нужно переговорить с вашим директором.
  -Не советую. Это ужасно несговорчивый человек, - и он кивнул в сторону высокого зеленоглазого красавца, одетого в строгий чёрный костюм, с белой рубашкой и тёмным галстуком. – Это наш товарищ – Августина Цаплина, - подвёл он её к великолепному юноше. – Прошу любить и жаловать.
  -Густа, - протянула она свою руку, слегка смутившись.
  -Сергей, - его пожатие было сильным, порывистым. -  Я сейчас ненадолго отлучусь, а вы без меня ничего не предпринимайте! – сказал он ребятам.
  Они отошли в сторону. Сергей вопросительно посмотрел на девушку.
  -Мне Олег Дымов посоветовал к тебе обратиться, - начала она. – Он сидел в одной камере с моим отцом, и тот велел мне передать… - лепетала она, опустив голову и перебирая подол своего серого пиджачка. – Мне нужно найти начальника Путиловских мастерских, - выпалила она, набравшись решимости и посмотрела на Сергея.
  -Вот как, - протянул он. Задумался. – У меня нет с ним связи, - отрезал парень.
  -Я этому не верю! – она отвернулась от него и посмотрела в окно, там во дворе ребята устанавливали турники.
- А тебе он зачем?
  -Хочу на работу устроиться, - вызывающе сказала Густа.
  -Не получится. Там девушек не принимают, им мужчины нужны.  А на работу устроиться можно и в клуб. Согласна? И подруг своих сюда приводи, обязательно.
  Она уставилась на Сергея.
  -Я подумаю, - сказала Густа.
  -Подумай, - кивнул он. – А пока оставайся, знакомься. А мне, прости, некогда, ребята ждут.
  И он направился в сторону ожидающей его кучке товарищей.

Глава 17.

  ИГНАТ ТЕПЛОУХОВ. Девятнадцатилетний юноша. Учится в железнодорожном училище, в свободное время работает в железнодорожных мастерских. Вихрастый, светловолосый, высокий, сутуловатый, с большими сильными руками. Общительный, серьёзный, скромный, задумчивый. Трудолюбивый и ответственный, инициатор многих нововведений и в училище, и в мастерских. Даже старые рабочие прислушиваются к его мнению. Был вожатым в школе, многих ребят знает отлично, с некоторыми подружился.

  Игнат, Густа, Надя Полозова, Валера Демьянов и Тома Огнёва получили от штаба задание вырезать из резины шрифт для типографии, которую решено было создать в подвальном помещении клуба. Работа была тонкой, требовала много усилий и терпения, но ребята были настойчивы. Они собрались у Огнёвых.  Тут же крутился двенадцатилетний брат Игната – Коля Теплоухов, который всюду следовал за своим старшим братом, был посвящён во все его дела (хотя Игнат об этом и не догадывался). Коля складывал готовые буковки в специально сшитый для этого мешочек.  А затем он должен будет отнести его в клуб и передать Сергею Козыреву. Ребята теперь постоянно находились в клубе, там же устраивали заседания штаба, совещания, там получали задания и рапортовали об их выполнении.  Народу в клубе собралось очень много, почти вся молодёжь города устроилась туда, чтобы избежать отправки в Германию.  Подпольщикам нужно было соблюдать  осторожность, так как в коллективе клуба мог быть провокатор. Кроме того,  в организацию вливалось всё больше народа, немало нашлось тех, кто был готов бороться против поработителей.
  По заданию подпольщиков-коммунистов Игнат Теплоухов устроился рабочим в железнодорожные мастерские под начало Мудрецова Константина Яковлевича – старого большевика и партизана, который в первый же день оккупации заявил о готовности «работать» на немцев.  Тщательно подбирал помощников, рабочих. Игнат стал тем звеном в цепочке, что соединяло коммунистов и комсомольцев, стал связным между ними. Теперь каждый вечер он заходил в клуб или забегал домой к своему приятелю Коле Мельнику, который работал механиком на временной электростанции и был  ответственным за разведку в организации «Борцы  за Родину».
  А секретарь комсомольской организации Густа Цаплина мечтала о возобновлении приёма в комсомол новых людей. Желающих было достаточно, взять хотя бы сестру Натку и её приятеля Пашку, которые уже как-то подходили к ней с этим вопросом.
  Сейчас Густа и её товарищи кропотливо возились со шрифтом, сосредоточенно склонившись над резиной и специальными ножами. Перебрасывались словами, шутили. Надя затянула песню «По долинам и по взгорьям», её поддержали. Затем запели «Орлёнок», любимую песню Валеры Демьянова.
  В комнату вбежала старшая сестра Томы.
  -На улице немцы, а вы распеваете такие песни. Услышат ведь.
  -А мы других песен не знаем! – ответил ей Валера.
  -Что нового, Настя? – оторвавшись от своей работы, спросила Тома.
  -Немцы военнопленных под конвоем пригнали. Загнали их в Киселёвке в заброшенные склады и обнесли колючей проволокой. Многие больные, раненые.
  Настя начала выкладывать на стол содержимое своей небольшой корзинки. Сверху она была прикрыта тряпочкой, из-под которой появились небольшой кусок чёрного хлеба, выменянный на рынке, несколько куриных яиц, банка варенья, пачка сигарет, которые она не успела ещё обменять на продукты, немного бинтов, пузырёк йода и… серную кислоту.
  Ребята принялись внимательно разглядывать трофеи.
  -А это-то зачем? – негодующе спросил Валера.
  --Сгодится всё! – отрезал Игнат и посмотрел на девушку. – Какая ты, Настя, молодец! Что бы мы делали без таких людей? Нужно сообщить ребятам о пленных, - и он встал, собрал весь готовый шрифт в мешочек и вышел  из дома, забрав и серную кислоту.  За ним убежал и Коля.
  -Сбегай за Юрой, - велел Игнат брату. И они разошлись в разные стороны. Игнат направился в клуб к ребятам, а Коля побежал к Каменщиковым.

Глава 19.

  ХАЛТУРИН  ИВАН.  Ученик 9 класса школы № 9.  Уличный сорвиголова. Хохмач и шутник, склонный на любую авантюру. Непоседа. Простой и прямолинейный парень из рабочей многодетной семьи. Его единственный кумир – Валерий Чкалов. Со светлыми длинными и непричёсанными волосами, полными губами и крепкими, сильными руками. Бесстрашный храбрец и заводила любой компании.
  КАПУЦИНИЧ ИГОРЬ.  Друг Вани Дожирина, девятиклассник. Брюнет с прямыми жёсткими волосами. Невысокого роста, щуплый подросток, с упрямыми глазами, похожими на чёрные бусинки.  Забияки и драчун. В школе и на улице его называли маленьким головорезом.  Любит пофантазировать вместе с другом. Увлекается спортом, особенно футболом. Мечтает стать лётчиком.
  ШАРУШИНОВА ЮЛИЯ.  Девятиклассница. Двоюродная сестра Васи Беркутова. Робкая, стеснительная девушка, добрая, отзывчивая. Красавицей не назовёшь, но мягкие черты лица и проницательный взгляд делают её привлекательной. Короткие, вьющиеся, тёмно-рыжеватые волосы. Кожа светлая, бархатистая. Аккуратная, чистоплотная, любит порядок. Трудолюбива. Прекрасно рисует, играет на пианино, баяне, чудесно поёт. Любит романсы. Мечтает стать музыкальным работником.

  Как Илья ни пытался уберечь Алёну от опасной борьбы с немецкими поработителями, он всё же не смог этого сделать. Её лучшая подружка Лиза Фролова незаметно втянула её в подпольную организацию.
  И вот Алёна стоит перед членами штаба: темноглазым подтянутым Олегом Дымовым, собранной и серьёзной Густой Цаплиной, светлым и курчавым, рассудительным Юрой Каменщиковым, внимательно слушающим её Игнатом Теплоуховым, он даже подался весь вперёд на своём стуле, вечно иронизирующим Жорой Обуховым, бойким и шустрым, но сейчас серьёзным Пашей Каризо и, наконец, нахмуренным и строгим Михаилом Струнным. Не присутствовал лишь Коля Мельник, он отправился по делам в деревню. Кроме членов штаба на заседании присутствовали связные – Надя Полозова, Лиза Фролова и Наташа Помялова, а также директор клуба Сергей Козырев. На повестке дня было три вопроса: принятие новых членов в организацию, обсуждение диверсий на железной дороге и подпольная типография.
  В организацию «Борцы за Родину» сегодня принималось ещё несколько человек: Лена Голубкина, Ваня Халтурин, - друг Мити Кардышева, Василий Беркутов и его двоюродная сестра Юля Шарушинова, которые постоянно крутятся в клубе, Слава Лунгинский и Игорь Капуцинич.
  Илья Ванич смотрел на свою подругу, заметно волновавшуюся, раскрасневшуюся. Синие глаза её сверкали ярким пламенем, белая гладкая шейка была обрамлена элегантным вырезом яркого шёлкового платья, по голубому фону которого были раскиданы жёлтые и красные цветы. Руки, по локоть обнажённые, сжимали спинку стула, возле которого она стояла. Фигурка у неё была словно точёная: тонкая гибкая талия, сформировавшаяся грудь, слегка полненькие ножки, гордый и упрямый поворот головы. Алёна произносила слова клятвы:
  -… И если для этой борьбы потребуется моя жизнь, я отдам её без минуты колебания… Кровь за кровь! Смерть за смерть!
  -Поздравляю тебя, Лена, - протянул ей для пожатия руку Михаил Струнный. – Теперь ты член нашей организации.
  Её поздравили и другие члены штаба, а девушки – Густа и Надя – обняли и расцеловали. Обнял и нежно посмотрел на неё Илья. Теперь она вновь рядом с ним, у них вновь не будет никаких секретов друг от друга. Но больше всех была рада за подругу Лиза Фролова. Она улыбалась и теребила поясок на своём скромном платьице. Она даже ёрзала на стуле, ей душно было в помещении, она рвалась на волю, на свободу, в бой. Недаром ей поручали самые сложные задания, она часто и подолгу отсутствовала в городе, где была – Алёне было неизвестно, да и Илья это вряд ли знал. Несколько раз она возвращалась в город с боеприпасами, однажды притащила даже автомат. Где его взяла - никому не говорила, в ответ на вопросы отшучивалась.
  Через некоторое время Алёна Голубкина уже получила первое боевое задание от Михаила Струнного, - наладить связь с подпольной группой посёлка Комсомольский, которой руководил Николай Чуземов. Дали адрес Гали Станисловой.

Глава 21.

  ЧУЗЕМОВ НИКОЛАЙ.  Сухопарый блондин, с голубыми глазами и прямой складкой губ. Высокий собранный, подтянутый.  Начитанный, любит пофилософствовать, умеет дать нужный совет. Безотказный. Товарищи по школе его ценят. Общительный, но праздных развлечений не любит. Интересуется философией, историей, литературой, правом. Собирается стать инженером.
  ЛАЙДОВ МИХАИЛ.  Школьный товарищ Николая. Светловолосый, высокий лоб прикрывает красивый чуб. Взгляд открытый, приветливый. Любит шумные весёлые компании, любитель поспорить, всегда отстаивает свою точку зрения, если считает себя правым, умеет убеждать.  Прямой и справедливый. Безбоязненный балагур и хохмач. Азартный игрок и болельщик. Увлекается спортом, особенно футболом и плаванием.
  ПАНЧЕНКО СЕРГЕЙ.  Ученик 9 класса школы № 7. Светловолосый, высокий.  Праведник, честолюбив. Беззаботный, исполнительный, выносливый и крепкий, снисходительный, деликатный, дипломатичный, проницательный.  Интересуется историей, литературой, правом и языками. Мечтает стать юристом.
  ВИЛЬЯМОВ ЕВГЕНИЙ.  Одноклассник Сергея. Прямые тёмно-русые волосы зачёсаны на косой пробор. Глаза карие, брови прямые. Взгляд кажется даже слегка наивным. Всем доверяет безгранично.  Самостоятельный парень. Неугомонный непоседа, баламут и шутник, воинственный к несправедливости. Быстрый в движениях. Учёба его интересует мало. Он любит свободу и простор. Мечтает стать лётчиком.
  ВИЛЬЯМОВА ЛИДИЯ.  Младше брата на полтора года. Внешне очень на него похожа. Но очень замкнута, воздержанна, молчалива. Робкая, воспитанная девочка. Но в то же время хорошая выдумщица и умница. Бесхитростная, всем старается помочь. Глубокомысленна, гостеприимна. С увлечением занимается латинским и английским языками. Мечтает стать врачом.
  СТАНИСЛОВА ГАЛИНА.  Одноклассница Жени. Высокая, стройная, гибкая девушка с толстой длинной косой. Восприимчива ко всему окружающему, доброжелательная,  решительная, настойчивая. Смуглая и самостоятельная, девственная и грациозная. Интересуется многим, изучает земные породы, собирает разные камни. Прекрасно рисует и вышивает.

  Галя Станислова даже  не пыталась эвакуироваться. Матери сразу сказала:
  -Я от этих гадов бегать не буду!
  -Ты же комсомолка, Галя. Что же делать?
  -Буду бороться здесь. Чтоб земля горела у этих сволочей под ногами! Ты правильно сказала, что я комсомолка! И отсиживаться в тылу не буду!
  -Ты уж, Галя, поосторожнее, - только и сказала женщина, зная настойчивый и непоколебимый характер своей дочери.
  И Галя начала бороться с первых же дней как могла: подальше припрятала все боеприпасы, что нашла во время рытья окопов, на которые отправляли всех старшеклассников ещё до оккупации. Скоро ей пригодится это оружие для открытой борьбы с ненавистным фашистом. У матери – учительницы математики, - взяла коробку мела, и с тех пор жители их посёлка каждое утро видели красочные лозунги, гласящие о том, что фашистов и их прислужников нужно всячески уничтожать, не подчиняться их приказам  и вообще их не следует бояться, о том, что наступят светлые дни и солнце взойдёт над свободной советской страной и их городом. Лозунги были иллюстрированы карикатурами на немцев и полицаев. Как немецкие прислужники, полицаи, ни пытались найти авторов этих лозунгов, им это не удавалось. Уже и вознаграждение за поимку живого или мёртвого художника обещалось немалое, но никаких результатов это не давало.
  А однажды на улице она столкнулась с Колей Чуземовым. В школе он учился на год старше. Но в их маленьком посёлке все друг друга знали, школа жила единой группой и разделение на классы было символично, только для занятий. Коля за то время, что Галя не видела его, возмужал, окреп, был сдержан. Они поговорили на общие темы. Потом он спросил:
  -Как думаешь жить дальше?
  Она пожала плечами, открыто посмотрела на него.
  -Прятаться не стану, - тихо, но решительно сказала она.
  Тогда он предложил ей встретиться на пустыре и подробно всё обсудить.
  -Приводи с собой надёжных ребят и девчат, - добавил он.
  Ребят? И впервые она задумалась, что можно действовать не одной. Она решила поговорить со своим соседом и одноклассником Женей Вильямовым. Он ещё со школы нравился ей своей непокорностью, бесстрашием. Товарищи любили его, тянулись к нему. И при беседе с ним она поняла, что не ошиблась: он, конечно, сидеть просто так не будет, когда кругом такое насилие, разруха, он не может спокойно и равнодушно смотреть на слёзы и мучения людей!
  -Со мной будет моя сестра, - сказал он.
  И вот они пришли на пустырь в условленное время, там их уже ждали Коля Чуземов, Миша Лайдов и Сергей Панченко. Все они были разные, но Галя с ними общалась мало, редко, и не понимала, что связывала друзей, только очень часто видела эту троицу вместе.
  -Знакомьтесь, - сказал Коля.
  -Да мы же все знакомы! – удивился Женя.
  -Вы были знакомы как школьные товарищи. Сейчас мы вступаем на тропу войны, и вы должны знать друг друга как боевые друзья!
  Оказывается, ребята тоже не сидели сложа руки, некоторые из них, так же как и Галя, собирали оружие, писали и распространяли листовки. Для этой цели они даже сами собрали типографский печатный аппарат, отдельные части для которого где-то нашёл Миша Лайдов. Ребята несколько дней трудились над станком и всё-таки сделали его! Теперь печатать листовки стало намного быстрее. А у Сергея Панченко нашёлся сломанный и поэтому уже ненужный радиоприёмник, ребята откопали его у Сергея в сарайчике с разным ненужным старым хламьём. Что с ним делать дальше – не знали, ведь никто из них не владел радиотехникой. Пока они его просто спрятали.
  Немцы заставляли всех пройти регистрацию на бирже труда в обязательном порядке. На совещании затронули и этот вопрос.
  -Я на днях видел знакомого своего отца. Он мне предложил устроиться на завод, - сказал Миша Лайдов.
  -Наверное, сейчас другого выхода нет, чтоб остаться в городе. Мне в мастерские при дирекционе есть возможность устроиться. – Сказал Чуземов. – Девчата, а вы что будете делать?
  -Посмотрим, - ответила Галя.
  Ребята поговорили ещё немного и разошлись. С тех пор они действовали уже вместе, сообща. Нашлись и ещё желающие к ним присоединиться. Печатали и  клеили листовки, собирали оружие. В школе у них расположился местный пост полиции. Ребята часто косили глаза в эту сторону – вот бы взорвать вместе с полицаями! Лида Вильямова как-то наловчилась распространять листовки в церкви, подсунув их старичку, продающему молитвы.
  Женя Вильямов рассказал Гале один случай. Как-то раз он встретил своего учителя истории Панкратова.  Он был молод, свой предмет знал прекрасно, умел интересно рассказывать. И ученики уважали его, верили ему. Партийным он не был, но принимал активное участие в жизни и работе школы. Был начитан, умён, всегда умел высказаться так, что окружающие его сразу понимали. Женя было сперва обрадовался при встрече с ним. Но потом…  Учитель заговорил о «новом порядке», немцев он не ругал. Предложил Жене устроиться на работу в полицию. Женя недоумённо смотрел на своего бывшего учителя. Человека, который преподавал ему, его товарищам историю народа, историю партии. И в нём зарождалась какая-то брезгливость что ли, недоумение, непонимание.
  -Ну как так можно! – негодовала Галя.
  -Да, есть ещё такие злостные отщепенцы у советского общества!

  А вчера, когда Галя выходила из калитки своего приземистого старенького дома с маленьким заботливо ухоженным двориком, она  столкнулась с яркой роскошной девушкой, внимательно рассматривающей улицу и направляющейся в её сторону. Тонкая, стройная фигурка девушки была спрятана под серым цветастым платьем. Её пышные светлые волосы были заботливо собраны и заколоты на виске голубой лентой, так подходившей к её синим большим глазам. Выражение лица её было сосредоточено. Наткнувшись на Галю, она как будто растерялась, окинула стоявшую перед ней девушку настороженным взглядом.
  -Вы кого-то ищете? – спросила Галя.
  -Да. Мне нужна Галина Станислова. Кажется, в этом доме она должна жить? – и девушка кивнула в сторону Галиного дома, овитого плющом.
  -Это я. А что вы хотели?
  -Я от штаба. Мне нужно встретиться с Николаем Чуземовым.
  -Тш-ш-ш, - прижала палец к своим губам Галя, оглядываясь по сторонам. – Какая ты шустрая. Зачем он тебе?
  -Надо поговорить.
  -О чём?
  -Я ему только это скажу.
  -А я не знаю, где он живёт. Поэтому показать не могу, - раздула ноздри Галя, теребя смуглыми руками свою длинную косу.
  -Ну тогда мне ничего не остаётся делать как разыскивать его дом самой, - сказала девушка, в её мягком голосе слышалось разочарование. Она синими своими глазами осматривала двор Станисловых. Потом ещё раз просящее на неё посмотрела и тихо добавила, - это может привести к нежелательным последствиям.
  -Ну хорошо. Пошли, - через некоторое раздумье согласилась Галя.
  Она привела девушку к Коле Чуземову, который в это время играл в шахматы со своим другом Мишей Лайдовым возле крыльца под берёзой за столом, сбитым из досок самим Колей ещё до войны. Мальчики о чём-то тихо переговаривались. Они прервали игру и разговор свой на полуслове, поприветствовали Галю и вопросительно посмотрели на светлую шикарную девушку, внешне так не вязавшуюся с действительностью. Она была словно из другой жизни, той, что была раньше – довоенной, мирной, беззаботной. Юноши смотрели на неё молча и вопросительно. Она тоже молча рассматривала их, словно решая, к кому из них стоит обратиться.
  -Мне нужен Николай Чуземов. И говорить я буду только с ним, без посторонних, - наконец твёрдо произнесла она.
  -Коля Чуземов – это я, а это мои друзья, можешь говорить при них, у меня от них секретов нет.
  Девушка ещё продолжала рассматривать Мишу Лайдова, словно решая что-то про себя, сомневалась. Наконец она сказала:
  -Меня зовут Лена Голубкина. Меня к вам прислал штаб подпольной организации «Борцы за Родину».
  И действительно, и сама Галя замечала листовки с такой подписью, и ребята ей об этом рассказывали. А ещё ребята говорили, что неплохо было бы найти тех, кто распространяет эти листовки и к ним присоединиться. Они представляли себе зрелых мужчин, обросших бородой, мужественных, смелых, настоящих подпольщиков, которые представлялись им из книг и рассказов отцов и матерей. Но перед ними стояла красивая молодая  девушка, мягкая, стеснительная, совсем не вязавшаяся с обликом подпольщиков. Своей внешностью она словно излучала какой-то внутренний свет.
  И Коля ей поверил. Предложил продолжить разговор в доме, где нет посторонних глаз и ушей (в соседях у него жил полицай и уже начал присматриваться к Коле и обстановке у их домика). Поэтому Коля старался никого у себя не собирать, предупреждал  друзей. Все совещания проходили либо на пустыре, либо у Панченко (немцев ничего не привлекало в маленькой и бедной избушке семьи Панченко). Своих родных он попросил выйти на улицу и посмотреть за домом.
  Разговор у них был недолгий, но деловой. Лена Голубкина принесла им уже готовый план действий, который рекомендовал и советовал штаб. Сказала, что создан клуб и все желающие могут устроиться туда на работу, что позволит избежать отправки в Германию. Сказала, что связь они будут держать либо с ней, либо с клубом, директор там свой человек.
  -Ребята, а кто из вас знает азбуку Морзе?
  -Да многие знают.
  И Лена сообщила, что в целях конспирации штаб рекомендует общаться с помощью этого шифра.  Поговорив ещё немного, Лена ушла.
  А сегодня они с Лидой Вильямовой ходили в клуб устраиваться на работу. Галю взяли  художником, а Лиду записали в струнный оркестр (у Вильямовых в доме была мандолина, её брат Женя постоянно играл на ней, считал самым лучшим инструментом из всех. Лида тоже иногда брала её в руки, перебирала струны).

Глава 23.

  РЫМЗИНА ЕЛИЗАВЕТА.  19 лет, окончила курсы радистов. У неё короткая мальчишеская стрижка с длинной зачёсанной на бок чёлкой. Взгляд прямой, уверенный, лучистый. Она требовательна к себе и другим, любит во всём порядок. Серьёзно относится к своему делу, считает его превыше всего. Но в свободное время любит пошутить, повеселиться, исполнить свои любимые песни. Храбрая и находчивая. Свободно владеет несколькими языками, в том числе и немецким.
  ЩЕРБИН ВАЛЕРИЙ.  20 лет. Окончил курсы радистов вместе с Рымзиной. По заданию был направлен в Черниговскую область, но их группа провалилась, и ему пришлось вернуться в родной город. Высокий, плечистый, крепкий блондин с серыми глазами, скуластый, с маленькими усиками. Принципиальный, целеустремлённый, высокоморальный, интеллигентный, влиятельный, воспитанный, волевой.
  ЩЕРБИН ЛЕОНИД.  Прямая противоположность брату. Дерзкий насмешник, непоседа, баловник, озорник, эмоциональный, импульсивный, рисковый, задиристый. Невысокий, спортивного сложения. Волосы длинные, зачёсаны на бок, глаза небольшие серые, над верхней губой заметен пушок пробивающихся усиков, общительный и словоохотливый, всегда окружён своими товарищами, как правило моложе его. Свободно общается как с ребятами, так и с девушками. Мечтает стать машинистом.

  На горизонте показались окраины родного города. Позади у девушки оставались многие десятки километров проделанного пути. За свою короткую жизнь она узнала и тяготы учёбы в разведшколе, и порох боёв, и боль окружения, и фашистские лагеря. Всё было. Но она смогла вырваться из этого ада. И вот сейчас она стоит на окраине своего родного города, где родилась, сделала первые шаги, сказала первые слова, где выучилась в школе, где были её друзья, дом, родные.  Наконец-то дошла! Как долго она об этом мечтала! В бредовом, чутком сне в лесу или в избушке милосердной женщины она видела свой дом, маму, как та бросается ей в объятия, целует её лицо: нос, щёки, глаза, как в далёком детстве. Как они крепко прижмутся друг к другу и никогда уже не расстанутся.

  Перед женщиной стояла девушка в грязной, порванной в нескольких местах одежде, уставшая, лицо и руки её были черны от грязи. Женщина была добра, всем проходившим мимо и просящим подаяние она помогала как могла – то кусочек хлеба даст, то картошку или молоком напоит. Вот и сейчас она засуетилась, протянула пару варёных яиц. Но девушка их не брала, смотрела на женщину.
  -Мама, ты меня не признала?
  -Лизонька! Милая моя,- руки у женщины опустились, яйца скатились на землю. Потом они обе разом, в одном порыве бросились друг к другу. Мать крепко прижимала дочь, боясь выпустить её из рук, гладила её плечи, волосы. Слёзы непроизвольно полились из глаз, женщина плакала от счастья.
  -Пойдём, пойдём в дом, - потянула девушка свою мать в сторону дома. Но женщина удержала дочь за руку, замешкалась.
  -Что с тобой, мама?
  -Немцы у нас, дочка, стоят. Давай я тебя умою с дороги. Устала, доченька моя? Мы что-нибудь придумаем.
  Когда девушка умывалась во дворе из рукомойника, а женщина стояла рядом и любовалась своею повзрослевшей дочерью, из дома вышел немец, самодовольно улыбнувшись, потянулся.
  -А это ещё кто? – сказал он на немецком, заметив незнакомую девушку во дворе. Подскочил к женщине и стал тыкать пальцем в сторону Лизы:
  -Их бин? Кто?
  -Это дочь моя. Ходила к тётке. Сейчас вернулась, - отвечала мать.
  Девушка, медленно и тщательно вытираясь белым чистым полотенцем, перевела текст на немецкий.
  -К тётке ходила, понимаешь? – взглянула она на немца ясным своим взглядом серых глаз, отдавая матери полотенце. – Что уставился? Пусти в дом, - и она лёгким движением руки, чуть касаясь его, отодвинула в сторону и прошла в дом. Мать ринулась за ней.
  -Ты уж поосторожнее, Лизонька, они ж никого не щадят.
  -А что мне их бояться? Это они нас должны бояться. Ведь они к нам пришли. А мы здесь у себя дома. И в гости их не звали.
  Они уже разговаривали у себя в маленькой, отведённой им немцами, комнатке.
  -Как вы тут? Как Ванька, Катя? Что от отца с Никитой слышно?
  -Всё у нас нормально, доченька. От отца и Никиты весточек нет. За Ваньку только очень боюсь. Бесшабашный он. Ты бы поговорила с ним, Лиза. Тебя он послушает, ведь ты у них сейчас авторитет.
  -Попробую поговорить, но не обещаю, что поймёт.
  -Ешь, ешь, дочка, - мать любовно смотрела, как дочь жуёт хлеб с яйцами, запивая отваром из трав.
  -Что в городе слышно, мама?
  -Хозяйничают тут вовсю немцы, «новый порядок» везде развесили. Но не сломить им наших людей, - гордо добавила женщина. И рассказала дочери о листовках, которые появляются везде, о разговорах, что слышала между людьми (ведь подпольщики вели и словесную агитацию против «нового порядка»).
  Девушка задумалась.
  -Ты поспи, дочка, отдохни, - сказала мать.
  И когда Лиза разделась и легла на кровать, мать укрыла её одеялом, села рядом на краешек кровати, всё не сводила с дочери глаз, гладила своими руками её по голове, нежно перебирая волосы.

  Лиза не помнит, сколько она пробыла в глубоком сне. Разбудили её шум посуды на кухне, громкие немецкие голоса за стеной и детский шёпот возле кровати. Она полежала ещё немного, нежа в кровати своё уставшее и измотанное тело, прислушиваясь к голосам.
  -Что это у тебя? – спрашивал  детский девичий голосок – Катин.
  -Не видишь? Рогатка, - отвечал мальчишеский – Ваняткин.
  -А зачем? Ты будешь на птиц охотиться?
  -Я что, маленький - за птицами бегать?
  -А зачем тогда? – удивилась девочка.
  Ваня что-то тихо ей зашептал, Лиза не расслышала. Катя весело засмеялась.
  -А если поймают?
  -Не поймают.
  -Эти русские странный народ, - переводила Лиза немецкую речь за стеной. – Их ничем запугать невозможно. Что им ещё надо? Мы многое им обещаем. Им ничего не надо. Мы их убиваем, а они снова встают, - говорил басовитый голос, чеканя каждое слово.
  -Что вы хотите сказать этим, господин майор? – раздался голос повыше, как бы даже звонкий.
  Лиза не стала дослушивать, села на кровати.
  -О, сеструха проснулась! – раздался радостный Ванькин голос. И брат с сестрой ринулись к Лизе, обняли её.
  -Лизка, расскажи про фронт. Как там? Наши бьют немцев?
  Лиза молча поцеловала детей, улыбнулась им, погладила по светлым головкам.
  -Потом расскажу, - тихо сказала она. – Сейчас который час?
  -Четыре доходит. Ты куда собралась? – спросила Катя, заметив, что сестра, отстранив их, начала одеваться.
  -Скоро приду.
  И она вышла из комнаты, хотела незаметно проскользнуть в дверь на улицу, но путь ей преградил немецкий офицер.
  -О, какая девушка! – сказал он по-немецки, не сводя с неё глаз. – Как зовут красивую девушку? – говорил он. – Имя, имя? – заговорил он по-русски.
  -Елизавета меня зовут, - откликнулась Лиза на немецком языке. – Можете говорить по-немецки.
  -О, ты знаешь наш великий язык! – обрадовался немец.
  -Да, да, - отозвалась машинально Лиза.
  -Красивая русская девушка должна полюбить Великую Германию! – говорил немец, приближаясь к Лизе. – О, Лиз, ты поедешь со мной в Германию?
  -Что, вот так сразу? – улыбнулась Лиза.
  -Да. У нас будет любовь. Мы разгромим этих русских и уедем в Германию, - зашептал он ей уже почти на ухо.
  -Ты что, одурел что ли? – Лиза дурачась оттолкнула его от себя. – Да чтоб я предала своих людей, свою землю! Этого не будет! – глаза её засверкали. – Ты что такой говоришь, немец!
  Но он не обиделся на неё. Удостоверился:
  -Но любовь-то у нас будет?
  Лиза презрительно хмыкнула, но решила его не злить.
  -Может быть. Потом, - она его попыталась отстранить, но он не отходил, напирал на неё. – Я же сказала потом. Пусти, мне идти надо.
  Она от него вырвалась, в общем-то, он и не сопротивлялся. Выскочила из дома. На небе весело лучилось солнышко, пели на высоких кустах птички. Но Лиза сейчас не замечала всей прелести и красоты природы. Возмущённая и возбуждённая, она ринулась к калитке, обдумывая на ходу, куда ей пойти и кого лучше начинать искать для связи с партизанами. Она планировала перебраться дальше к линии фронта.
  -Девушка, вы куда так спешите? – неожиданно окликнули её у соседнего дома.
  Она остановилась и оглянулась на зов. За забором, возле калитки, в зарослях сирени и черёмухи стоял их сосед – Коля Чуземов, загорелый высокий юноша, со светлыми пышными волосами и голубыми выразительными глазами.
  -Куда торопишься, красавица? – улыбался ей Коля.
  Лиза вздрогнула. Красавицей её сегодня называли уже второй раз, от первого остались нехорошие воспоминания. Что ждёт её сейчас? Она остановилась, изучая Николая.
  -Чего надо тебе, хлопец? – в тон ему спросила Лиза.
  -Тебя ведь Лизой зовут?
  -А ты разве и не знал до этого? – удивилась Лиза.
  -Знал, конечно, - ответил он. – Давай прогуляемся вместе, - добавил он, выходя из калитки.
  -Зачем это? – насторожилась девушка. В поклонниках она больше не нуждалась, и с опаской начала к ним относиться.
  -Не пугайся, поговорить надо, - шепнул Коля, видя её замешательство.
  Некоторое время они шли молча в сторону центра и парка.
  -Ты ведь сегодня вернулась оттуда? – спросил он через некоторое время.
  -Откуда? – не поняла она.
  -С фронта. Как там?
  -Не знаю, я там и не была никогда.
  -Как не была? Тебя же, помню, забирали от военкомата?
  Лиза внимательно посмотрела на молодого человека. Откуда он может это знать? В школе, когда училась, встречала его, он был на два класса младше неё. Вечно был окружён одноклассниками, ребята тянулись к нему. В руках у него всегда была книга, любил поспорить (даже однажды на перемене она его видела в коридоре что-то доказывающим молодой учительнице по истории), пофилософствовать, и звали его все именно так, - Философ. Это прозвище к нему пристало накрепко. Семья Чуземовых жила скромно, ничем не выделялась среди прочих семей, живущих бедно, но честно. Отец его, рабочий, с самого начала войны ушёл на фронт.
  Лиза помолчала, задумалась.
  -Коля, ты не в курсе, кто пишет листовки? – посмотрела она на него изучающее.
  -В курсе, - не раздумывая, ответил он. Видимо он ей верит всем сердцем.
  -Ладно, Коля, я расскажу, где была. Но только об этом более никому ни слова. Даже родным. Ты обещаешь? – девушка внимательно разглядывала своего собеседника.
  -Обещаю, - серьёзно посмотрел на неё он.
  -Поклянись.
  -Клянусь.
  -Ну хорошо, слушай, - и она, сев на ближайшую скамейку, тихо, чтоб никто более не слышал, рассказала ему о курсах радистов, о том, как их группу забросили по заданию в тыл врага, что было потом. Поделилась тем, что хочет добраться до линии фронта, до своих.
  -Поможешь найти нужных людей? – спросила она его в конце.
  -Нет, - задумавшись, серьёзно сказал он.
  -Почему? – отшатнулась она от него, сомневаясь, не ошиблась ли, всё рассказав?
  -Да потому что я не знаю таких людей, не знаю, кто связан с партизанским отрядом, и вообще, есть ли такие люди в городе? -  сосредоточенно и медленно говорил он. – Да и такие люди как ты нам самим нужны, - добавил он. – Здесь тоже живёт свой народ, которому нужна наша помощь.
  -Кому это нам? – поинтересовалась девушка, теребя травинку, сорванную по дороге. – И чья это наша помощь?
  -Городскому подполью, - сдержанно сказал юноша. – Ты согласна работать здесь, в городе, в немецком тылу? И бить врага здесь? – тихо добавил он.
  -Но как? Рации у меня нет.
  -Можно и без рации, - воодушевлённо рассказывал Николай. – Ребята пишут листовки, собирают оружие и много ещё чего делают. Мы будем бить этих гадов всегда и везде, пока не выкинем с родной земли! Присоединяйся!   
  -Ладно, посмотрим, - сказала, подумав, Лиза. А почему бы ей здесь не остаться? Бороться с врагом можно и здесь, в его тылу. – Только не надо кричать об этом на каждом шагу. Могут подслушать.
  -Я этих гадов не боюсь!
  -Слушай, Лиза, - сказал он через какое-то время. – Ты ведь с рацией, говоришь знакома?
  -Ну да.
  -А радиоприёмник починить сможешь?
  -Надо посмотреть. А откуда он у вас? Немцы же запрещают его слушать.
  -Да кто будет слушать этих немцев! Плевали мы на их порядки.
  -Ладно, где он у вас? – сказала Лиза, поднимаясь со скамейки. –
  -Пойдём, покажу. Мы его у Сергея Панченко нашли. Старый, разломанный весь.

  Они подошли к маленькому домику, утопающему в зелени. Дворик был уютным и чистым. Около крыльца стоял столик с лавочками. Недалеко был сарайчик.
  Николай постучал в дверь домика.
  -Оксана Викторовна, Серёжа дома? – спросил он у молодой женщины, открывшей дверь. Она была привлекательна, стройна, с длинной тёмной косой, глаза её лучились светом.
  -Да нет его, - ответила женщина, заплетая кончик своей косы.
  -Тогда, Оксана Викторовна, можно мы покопаемся в вашем сарайчике? – подмигнул с улыбкой женщине Николай. – Сергей просил найти кое-что.
  -Ну раз Сергей просил, то покопайтесь, - женщина бойко развернувшись и скрылась за дверью дома.
  -Пойдём, - сказал Николай Лизе, шагнув в сторону сарая.
  -Коля, а это удобно? – засомневалась девушка.
  -Всё удобно. Мы ж для общего дела, - сказал он, открывая дверь сарая. Чего тут только не было! Старые сундуки, сломанная керосинка, какие-то железные обручи. В помещении было темно, только лучи света пробивались в щели сарая. Лиза остановилась, прищурилась, вглядываясь в темноту. Но Николай, лихо лавируя между тюками уверенно направился вглубь сарая. Открыл дальний сундук, покопался в нём и извлёк оттуда нечто похожее на приёмник.
  -Вот, смотри, - сказал он, поставив приёмник на сундук. Лиза осторожно пробралась к нему.
  -Здесь темно, плохо видно, - сказала она, рассматривая аппарат со всех сторон.
  Николай быстро нагнулся, привычно и умело нашарил в дебрях сарая лампадку,  поставил рядом на сундук, зажёг фитиль.
  -Так лучше? – шёпотом спросил он.
  -Гораздо лучше, - сказала она, устраиваясь поудобнее и разбирая радиоприёмник.
  -Ну что там?
  -Нет кое-каких деталей, но можно попробовать собрать и без них. Вот только лампы новые нужны, эти перегорели уже, никуда не годятся, - сказала тихо Лиза, разбирая и рассматривая детали приёмника.
  -Где их можно достать?
  Лиза сказала.
  -Достанем, - уверенно заверил её Коля.
  -У вас ведь немцы стоят? – через некоторое время спросил он.
  -Ну да, стоят, - ответила она, копаясь в деталях приёмника.
  -Немецкий знаешь?
  -Знаю.
  -Может, сможешь нам помочь?
  -В чём?
  -Они же всё равно слушают радио. Сможешь записать с их приёмника сводки с фронтов?
  -Постараюсь, но не обещаю, что смогу это сделать дословно.
  -Сколько сможешь. Нам каждое слово важно, каждая фраза очень важна!
  -Ладно. Остальное завтра доделаю. А то времени много уже. Скоро комендантский час, - сказала она через некоторое время.
  Выйдя из калитки дома Панченко, Лиза с Николаем попрощались. Она пошла в сторону своего дома, а он – по своим делам.

  Во дворе её ждал немецкий офицер, что предлагал ей уехать с ним в Германию.
  -О, Лиз, где ты была? Я тосковал без тебя, - направился он в её сторону.
  -Что же так? В Германии нет красивых девушек? – но она не успела договорить, а он среагировать на её слова. Вдруг вздрогнул, подпрыгнул на месте и, охнув, стал пытаться руками потрогать свою спину.
  Лиза удивлённо посмотрела на него, бросила взгляд на неподалёку стоявшее дерево, увидела чуть заметное движение в его листве...  вспомнила: «Рогатка». Её брат Ванька рассказывал Кате про рогатку. Она улыбнулась, задорно взглянула на немца:
  -Что же с вами, храбрый солдат Германии?
  И почти вприпрыжку направилась к дому. В доме зашла на кухню, где возле плиты над чем-то колдовала мать.
  -Привет, мамочка, - девушка легко подскочила к ней, поцеловала в щёку, обвила её своими руками, прижалась.
  Мать сердито разжала объятия, отстранилась, пряча взгляд, отвернулась.
  -Мамка, ты что? – не поняла девушка. – Я так рада, что снова дома! Так вас всех люблю! – заглядывая в кастрюлю, улыбалась девушка.
  -Немцам продалась? – сердито заявила мать.
  -Не понимаю. Ты о чём? – девушка перестала улыбаться, села на табурет возле стола. Мать показала взглядом на букет цветов, стоявший на подоконнике:
  -Тебе фриц, твой ухажёр велел передать.
  -Ну и что? Это ещё ни о чём не говорит. Может, я ему просто понравилась? – беззаботно и легко заявила девушка.
  -А о чём ты с ним говорила? Заигрывала, флиртовала. Я же всё видела из кухни.
  -Ой, мамка, какая ты у меня смешная, - девушка встала с табурета, обняла вновь мать, чмокнула её в макушку. – Да разве ж я буду путаться с этими нелюдями? Запомни, мама, они для меня не существуют. И свой народ, своих парней я ни на каких фрицев не поменяю, пусть даже золотом меня осыплют и серебром. А если насильно повезут, буду сопротивляться. Верь мне, мамка, - она крепче обняла свою мать. – Ты мне веришь? – Лиза отстранилась, заглянула в глаза матери. И вновь обняла её. Постояв так несколько секунд, разжала объятия, схватила мать за талию и закружила по кухне.   
  -Что ты делаешь? Поставь на место, - захлопотала мать.  Лиза перестала её кружить и озорно спросила:
  -Мама, а ведь правда, что у нас самые лучшие хлопцы? Ведь правде? – она пыталась заглянуть в глаза матери. -  Лучше нигде и не найдёшь. Сдалась мне эта Германия!
  -Тише, Лизонька, тише. Услышать могут.
  -Ну и пусть слушают!
  Мать поставила перед дочерью тарелку горячего, но жидкого борща:
  -На вот, покушай. Тебе нужны ещё силы, - заботливо проговорила мать.
  -А ты представляешь, что наш Ванька вытворил? – тихо заговорила Лиза, – залез на дерево и выстрелил из рогатки по немецкому офицеру, что меня обихаживает. Тот так смешно запрыгал. Ты бы только видела, мамка! Настоящий цирк! Крутится, вертится, а в чём дело, понять не может, - весело говорила девушка.
- Да он их сегодня весь вечер гоняет. Они уже и во двор выйти опасаются. А кто, что – понять не могут. Боюсь я за него, Лиза, - серьёзно говорила женщина. – Такой бесшабашный, настоящий сорвиголова. А время-то страшное. Боюсь, что поймают его. Поговори с ним, Лиза. Может тебя послушает?
  -Спасибо, мама, - проговорила девушка, отодвигая пустую тарелку. – Хорошо, поговорю.
  В кухню вбежал возбуждённый и довольный Ванятка, глаза его горели.
  -Лёгок на помине, - проворчала мать.
  -Явился, - Лиза цепко ухватила брата за ухо и потянула на себя.
  -Ты чего, Лизка, больно ведь! – пытался вырваться парень.
  -Тебе покажу, как бывает больно, - второй рукой легко щёлкнула его по загривку.
  -Мамка, чего она дерётся? – пытался разжалобить мать мальчик.
  -Лиза, на самом деле, дай ребёнку поесть, - мягко сказала женщина.
  -Я не ребёнок! – гневно воспылал Ванятка, потирая пострадавшее ухо и направляясь к столу.
  -Не ребёнок он. Из рогаток стреляет. Я думала, что рогатки на вооружении только у малых детей, - ворчала Лиза. – Поешь, жду тебя в комнате. Раз считаешь себя взрослым, то и разговор будет взрослый.
  Она зашла в комнату. Там Катя что-то записывала в тетрадку, в свой дневник. Лиза помнит, что как только её младшая сестра пошла в школу и научилась писать, она постоянно делала записи в своём дневнике.
  -Катя, - обратилась к ней Лиза. – Ты уже большая девочка. И должна понимать, что сейчас, когда вокруг полно врагов, нельзя писать всё, что увидишь или услышишь?
  -Не волнуйся, Лиза, я шифруюсь, - ответил ей ребёнок.
  Удовлетворённая таким ответом девушка подошла к полке с книгами, взяла в руки томик своего любимого поэта – Пушкина. Начала перелистывать бережно и аккуратно страницы книги.
  -Катя, я слышала сегодня ваш с Ваней разговор, - спокойно заговорила Лиза.
  -Ну и что? – равнодушно пожала щуплыми плечиками девочка.
  -Что он собирается делать?
  -Ты же слышала, - ответила девочка, опять пожав плечиком.
  -Не всё слышала, - помолчав, сказала Лиза. – Так что он задумал? – напирала она.
  -Вот у него и спроси, - отрезала Катя и повернулась к своей тетради. Да, характер ещё тот! Упряма здорово. В отца.
  Наконец в комнату заглянул Иван.
  -Чо хотела, Лизка? – нагло заявил он.
  -Разговор есть. Катя, пойди помоги маме на кухне, - строго сказала старшая сестра и вплотную подошла к девочке, сидевшей за столом. Та сразу поняла, что сейчас спорить с сестрой бесполезно, что та может быть даже беспощадной, когда сердится. Она встала со своего места, отложила в сторону тетрадку. Выходя, сочувственно посмотрела на брата. «Ты уж держись», - говорил её взгляд.
  -Иван, присядь, - сказала Лиза, когда дверь за Катей закрылась. Отодвинула стул от стола, приглашая его сесть, сама села на рядом стоявший.
  -Конечно, твоё стремление убивать врага – это похвально, - тихо, но серьёзно начала она, глядя в упор на брата. – Но рогаткой ты их не убьёшь. И даже не покалечишь. А только подставишь себя и нас. Понимаешь, здесь надо действовать иначе, - серьёзно говорила Лиза. – Пойми, не надо лезть на рожон и лишний раз их злить.
  Мальчик внимательно слушал свою старшую сестру.
  -А что делать? – доверчиво спросил он.
  -Пока ничего. Сидеть тихо и не высовываться. А настоящее дело ещё будет. Поверь.
  И он ей верил. Авторитет старшей сестры, да ещё побывавшей на фронте, был непререкаем.
  -Пожалуйста, пожалей свою мать, - спокойно уже добавила она. – Она и так переживает за всех нас.
  -А когда будет задание?
  -Завтра.
  -Настоящее?
  -Самое настоящее!
  В комнату заглянули мать и Катя.
  -Спать уже пора, - сказала мать.
  -Ну так давай стелиться, - согласилась Лиза, расправляя кровать.
  И вчетвером они уместились на двух стоявших в комнате кроватях. Комнатка была маленькая, между кроватями был узенький проход, да у окна стоял стол с тремя стульями, на стене висела книжная полка, а у двери – небольшая вешалка.
  Лиза молча лежала, ждала, когда уснут домашние. У стены рядом с Лизой возилась Катя, о чём-то вздыхала. За стеной слышалась немецкая речь, работал приёмник, сперва раздавалась бравурная немецкая музыка, потом английская речь, сразу переключили на другой канал. Домашние, наконец, уснули. Лиза внимательно прислушивалась к звукам за стеной. Вот, наконец, то, что надо! Лиза тихонько встала, неслышно подошла к полке, взяла чистую тетрадь, Катину ручку, присела к столу и при лунном свете стала записывать всё, что услышит и поймёт из-за стены. Надо как-то это передать Николаю. Об этом она подумает уже завтра. А сейчас она сложила листок, сунула его под подушку и сама юркнула под одеяло. Пыталась вспомнить сегодняшний день, вечер, проанализировать, но тут же забылась в глубоком сне.

  Утром, проснувшись, Лиза услышала, как  мама с Ваней о чём-то живо разговаривали на кухне. Катя ещё спала, блаженно развалившись в кровати. Лиза сунула руку под подушку, листок был на месте. Она встала, оделась, нашла чистую бумажку и села за стол. Стала переводить записанный вчера текст на азбуку Морзе (ребята должны знать её, как она предполагала). Всё переписала, прочла, задумалась. Как подписаться? И тогда она решила поставить подпись своим позывным, который был у неё в разведшколе и потом – в группе: Роза. Свернула шифрованную записку, а «черновик» сунула себе в карман. Вышла на кухню. Там мама что-то внушала Ване, а тот, слушая её, смачно жевал лепёшку хлеба, запивая молоком (у них, как и у некоторых других жителей посёлка, была корова). Лиза присела рядом за столом, взяла протянутые ей матерью хлеб и молоко. Ванятка дожевал, соскочил с места и ринулся было к двери.
  -Подожди, Ваня, - остановила его Лиза. – Есть важное задание для тебя.
  -Правда? Какое? Ух ты, сеструха, я знал, что тебе можно доверять! – оживился мальчик, крутнулся на одной пятке на месте и подскочил к сестре.
  -Знаешь, где живут Чуземовы? Николая знаешь?
  -Конечно!
  -Вот это надо передать ему лично в руки, - Лиза передала ему шифрованную записку.
  -И это всё? – разочарованно протянул пацан.
  -Это очень важно, Ваня! – и шепнула ему на ухо: - Это секретное донесение.
  -Потом будут и другие задания, - вслух уже сказала она.
  -Ладно уж, - взял записку Ванятка и направился к двери.
  -Только помни, лично в руки Николаю, - сказала она уже его спине. – И не балуй там!
  -Что у вас за секреты, Лизонька? – спросила мать.
  -Это по делу, - ответила Лиза, допивая молоко.
  -Зачем ты втягиваешь ребёнка в свои дела? – с укором сказала мать, покачав своей головой. – Он и так бесшабашный, лезет на рожон. Боюсь я за него.
  -Мама, я всё это вчера уже слышала. Не волнуйся, я с ним поговорила. Немцев он расстреливать из рогатки уже не будет.
  -Ох уж, Лизонька, не знаю я чего уже от него ждать, - грустно вздохнула женщина.
  -Ты куда, доченька? – заволновалась женщина, глядя,  как дочь собирается уходить из дома.
  -Не волнуйся, мамочка. Только до города пройдусь, до рынка, - и девушка, поцеловав свою мать в щёку, удалилась.

  До рынка она дошла без приключений. На рынке было суетно, шумно: кричали торговки, нахваливая свой товар, простой люд пытался обменять вещи на продукты, сновала ребятня, дряхлые и немощные старички просили подаяние, важно расхаживали полицейские в своих чёрных мундирах. И среди этой людской толчеи вдруг промелькнуло знакомое лицо. Да, этого парня она уже видела где-то. Пошла за ним, вглядываясь. Ну конечно! Вспомнила! Это же Валера Щербин, с которым она вместе училась в разведшколе! Этого симпатичного крепко сложенного парня ей никогда не забыть! В разведшколе они учились в одной группе, но много общаться  им тогда было некогда. Но своею настойчивостью в учёбе, целеустремлённостью и чистотой взглядов он выделялся из всех. Его и  на задание отправили раньше всех. Как они все тогда ему завидовали! Сейчас рядом с ним был невысокий юноша спортивного телосложения, неугомонный, он что-то доказывал своему спутнику (Валерию), нетерпеливо размахивая руками.  Валерий слушал его молча и сдержанно.  Девушка приблизилась к ним поближе.
  -Нет, Леонид, ты не прав, - заговорил её знакомый.
  -Валерий, ты как здесь оказался? – окликнула она его.
  Парни остановились, оглянулись. Его спутник умолк на полуслове, удивлённо её разглядывая.
  -Ты здесь давно? – спросила радостно она.
  -Да это же Лиза! Рымзина, - крепко пожал Валерий девушке руку. – А ты как здесь?
  -Я думала, что ты на задании, далеко отсюда, - говорила она.
  -Я уж тоже не ожидал тебя встретить, - улыбался ей высокий парень. – Знакомься, это мой брат Леонид, - представил ей Валерий своего спутника. – А это Лиза, моя хорошая знакомая, - представил её молодой человек.
  -Ладно, не буду вам мешать, - скептически произнёс Леонид, оглядев их усмехающимся взглядом. – Так ты подумай над моим предложением, - сказал он брату.
  Лиза с Валерой ушли с рынка, уединились в парке, где была тишина и прохлада, шелест зелени завораживал. Сели на ближайшую лавочку. Да, им было о чём говорить! И они говорили. Вспоминали время учёбы, делились тем, что с ними произошло потом. Щербин, оказывается, в городе был уже несколько дней, отдохнул, огляделся. Брат познакомил его с людьми, которые уже вовсю развернули борьбу против немцев. Теперь и Валерий посещал тайные совещания, участвовал в распространении листовок, учил малоопытных ребят  обращаться с оружием. У них был даже свой тир! Правда, меткости учились ребята не из боевого оружия (так как снаряды им были нужны не для пустой пальбы по банкам, да и услышать их могли), а другими способами. Сперва бросали камешки, пытаясь попасть в центр мишени, потом кто-то предложил сделать луки и стрелы к ним. Конечно, это всё были детские забавы, но ребята понимали всю серьёзность такой учёбы. Изучали устройство пистолетов, винтовок, автоматов, гранат и так далее. Учились обращаться с ножом. Все учения проходили в лесу. Ребята тайно собирались на условленное место.
  Лиза тоже рассказала ему о себе, своих приключениях, своём неугомонном брате, о предложении Философа (Коли Чуземова).
  -Так, значит, мы опять будем вместе? – обрадовался Валерий.
  -Да, вместе, - у Лизы загорелись глаза от охватившего её воодушевления.
  Они сидели ещё долго, не хотели расставаться, уходить. Она даже не заметила, как он взял её за руку. Но надо было расходиться. Они обменялись  адресами.
  -Только к нам пока нельзя, немцы стоят, - добавила она.
  Солнце уже перевалило к закату, когда она вернулась на свою родную улицу. Домой ей идти не хотелось, и она завернула в калитку к Чуземовым. Здесь, у стола с шахматами, было несколько человек: сам Коля, его неразлучный друг и одноклассник Миша Лайдов – светловолосый, симпатичный юноша (они с Колей играли в шахматы), высокая, стройная, смуглая девушка с толстой длинной косой, перекинутой на грудь. Здесь же почему-то крутился её неугомонный братец Ванятка. Девушка о чём-то убеждённо говорила, парни внимательно её слушали, не забывая делать ходы. Непоседливый Ванька не мог усидеть на месте и только мешал играющим своими советами.
  Лиза подошла к ним, поздоровалась. Коле пожала руку, остальным приветливо кивнула головой.
  -Отдал? – строго поинтересовалась она у Вани.
  -Отдал, - ответил за мальчика Коля. – Завтра наши люди уже всё узнают!
  -А ты почему здесь? – повернулась она к брату. – А ну марш домой!
  -Да он нам не мешает, пусть посмотрит, - вступился за него Миша.
  Лиза молча постояла рядом, посмотрела на играющих. Партия закончилась вничью. Ребята возбуждённо заговорили, встали из-за стола.
  -Да, Лиза, - сказал Николай. – Я достал, что ты просила. Отнёс Сергею, он ждёт тебя.
  Лиза направилась в сторону домика Панченко. Встретила её, как и вчера, молодая приветливая женщина – мать Сергея.
  -Где можно видеть Сергея? – узнала у неё Лиза.
  -Да в комнате он, пишет что-то, меня не пускает, - ответила женщина.
  -Мне можно его увидеть?
  -Да, конечно, - женщина распахнула перед нею дверь и пропустила вперёд. – Сергей, к тебе пришли, - громко сказала она.
  Из комнаты вышел светловолосый, высокий юноша, которого она тоже хорошо знала по школе, но тогда парень был замкнут, мало с кем общался, Лиза его почти всегда видела одного. А тут надо же, нашёл друзей, вписался в отряд подпольщиков. Парень смотрел на неё молчаливо и сдержанно, изучал.
  -Я от Николая, - сообщила она. -  За лампами, - шёпотом добавила она.
  -Это ты Лиза, которая вчера сделала приёмник? Николай здорово восхищался тобой.
  -Ну, предположим, пока ещё не сделала.
  -Лампы в сарае.
  -Покажи, пожалуйста, - попросила она, боясь, что в темноте и дебрях сарая ей самой не найти не только лампы, но и сам приёмник.
  -Пошли уж, - он вышел из дома, направился к сараю, там ловкими движениями зажёг лампадку.
  Лиза поразилась – и лампадка, и приёмник лежали на том же месте, где они с Николаем оставили их уходя.  Рядом появились  радиолампы и ещё что-то.
  -Вот, - указал Сергей рукой на всё разложенное. – Извини, мне некогда, - и удалился.
  Работы оставалось немного, основу она сделала ещё вчера, сейчас оставалось только подсоединить радиолампы и закрыть заднюю крышку. Возилась она с этим недолго. Подключила приёмник – работает. С какой радостью на сердце услышала она родной голос диктора! Но продолжать слушать было рискованно. Она свою задачу выполнила, а что потом с ним будут делать – решать уже не ей. Тотчас же она осторожно открыла сундук, из которого Коля вчера достал приёмник, положила его туда, затушила лампадку и на ощупь выбралась из сарая. Потом надо будет сказать ребятам, чтоб они так халатно к радиоприёмнику не относились и на видном месте его не оставляли.
 
  Вернулась домой, мать побежала к ней навстречу.
  -Твой-то уехал, - сообщила она.
  -Кто? – не поняла девушка.
  -Твой ухажёр, немец, съехал. И второй тоже, - тараторила рядом мать. – Так переживал, что не увидел тебя, не попрощался. Вот, передал тебе, - и мать сунула ей в руки бумажку.
  Лиза машинально развернула её, прочла. Оказался берлинский адрес. Девушка не верила своим глазам!
  -Так значит свобода, мамка? Ура!!! – не веря чуду, восклицала девушка, руки её рвали записку. Радости и счастью её не было предела!
  -Ура, мамка! Свобода! – и она закружила мать в весёлом танце.

Глава 25.

  МУРЗИНА ЕКАТЕРИНА.  Ученица 10 класса школы № 3. Яркая, заметная, шустрая, подвижная девушка. Блондинка с голубыми глазами и бледным цветом лица. Невысокая, стройная. Деловая, динамически сложенная личность. Активная общественница, любит детей, животных. Многое знает и умеет. Мечтает стать учительницей.
  ЛОБАНОВА АЛЛА. Тёмные волосы, короткая стрижка, большие тёмно-синие глаза. Высокая, гибкая, выносливая девушка. Словоохотлива, вхожа в любую компанию, интересная собеседница, безграничная натура. Вдохновенно рассказывает разные истории. Любит музыку, танцы, веселье. Заразительно смеётся. Мечтает стать военным радистом и неустанно следует задуманной цели.
  ЯРЫГИНА АННА.  Выпускница школы № 3. Среднего роста, длинные пышные волосы, светло-карие глаза. Весёлая, улыбчивая девушка. Любит шутки, юмор, танцы. Чувствительная, культурная, миловидная. Занимается спортом, шахматами, фотографией.  Принимает активное участие в школьной стенгазете. Мечтает стать фотокорреспондентом.
  ЛОБАНОВ КИРИЛЛ.  Двоюродный брат Аллы. Шустрый, безбоязненный, шаловливый парень.  Фантазёр и выдумщик. Тёмные мягкие волосы зачёсаны на бок, тёмные глаза сияют лукавством. Среднего роста, хорошо сложенный, спортивный. Мечтает стать моряком. Собирает модели разных кораблей, несколько штук сделал своими руками.

  Лариса Нагишкина с первых дней оккупации сидела дома. На улицу старалась не выходить. На душе у неё были тоска, пустота, страх, смятение. Она не знала, что будет с нею дальше, не знала, как ей жить, когда вокруг враги, фашисты. Девушкою двигало отчаяние. Именно тогда она начала вести дневник. Только ему она могла доверить свои мысли. Вот первые её записи:
  «Кругом враги, насилие, разруха, смерть. Смерть… Она так близка уже. Но как хочется радоваться жизни! Как раньше. Верить беззаботно в лучшее. Что делать? Как дальше будем жить? Кругом пустота одна…»
  «Из дома страшно выходить. Соседка говорила, что они творят…»
  «Мне так тоскливо и печально. Наши все разъехались. В городе никого из наших нет…»
  «Достала свою любимую книгу «Мысли великих людей». Может они из-за неё не заберут?..»
  «Только и остаётся предавать себя забвению.»
  «Пасть за отечество – счастливая чреда: Умерший доблестно бессмертен навсегда.
                                                                                                                              (Корнель)»
  «Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.                     (Ларошфуко)»
  «Воин, павший в бою, доблестнее спасшегося бегством.                      (Сервантес)»
  «Сегодня забегала Катя. Кое-что рассказала. Обсудили многое. Она встретила Л.К. Вот здорово!»
  «Легче зажечь одну маленькую свечку, чем проклинать темноту.      (Конфуций)»
  «Посещать и слушать злых людей – это есть уже начало злого дела.  (Конфуций)»
  «Достойный человек не идёт по следам других людей.                         (Конфуций)»
  «Была на бирже. Выдали повестку, но Г.П. мне помогла. В городе листовки. Наши рядом! А ночью полыхало. Ох как полыхало…»
  «Сегодня заходили К.М. и Л.К. Так хорошо посидели! Осталось много впечатлений от этой встречи. Никогда не забыть, как Л.К.  показывал новый фокус! Кажется, я нашла друзей…»     
  «Дружба – самое необходимое для жизни, так как никто не пожелает себе жизни без друзей, даже если б он имел все остальные блага.                           (Аристотель)»
  «Дружба – это растение, которое растёт медленно и, прежде чем заслужить своё имя, она должна пройти через испытания и выдержать множество превратностей судьбы.                                                                                             (Джордж Вашингтон)»
  «Другом является такой человек, с которым я могу быть искренним. В его присутствии я могу думать вслух.                                                            (Р.Эмерсон)»
  «А ведь с Катей мы так сдружились, что я ей во всём доверяю, как самой себе! И считаю тот день пустым и бесцельно прожитым, когда мы с ней не виделись».
  «Единомыслие создаёт дружбу.                                                                (Демокрит)»
  «Лучше иметь одного друга многоценного, чем многих малоценных.    (Анахарсис)» 
  «Выходила из дома, познакомилась на улице с Л.А….»
  Вот как это произошло:
  Лариса спешила домой, шла быстрым шагом, оглядываясь по сторонам. И не заметила, как на её пути оказалась девушка с коротко остриженными тёмными волосами, растрепавшимися на ветру,  с блестящими от возбуждения большими синими глазами. Фигуру её скрывало длинное, пёстрое платье. Девушка тоже куда-то торопилась, оглядываясь назад. Они чуть не столкнулись друг с другом! Спешившая навстречу девушка приостановилась, мельком оглядела Ларису.
  -Ты что тут делаешь? – быстро, скороговоркой сказала она.
  -Иду домой… - растерялась Лариса.
  -Ну так и пошли скорее, - проговорила девушка, хватая её за руку и увлекая за собой в сторону, противоположную той, в какую было надо Ларисе. Лариса молча и безропотно последовала за ней. Они добежали до опушки леса. Остановились, отдышались. Лариса пришла в себя.
  -Ты кто такая? Что случилось? Зачем ты меня сюда притащила? – завалила она вопросами новую знакомую.
  -Опасно там было оставаться, - девушка тоже пришла в себя, отдышалась, внимательно разглядывая Ларису. – А ведь я тебя знаю. Ты ведь в десятом классе училась? С моим братом?
  -В десятом, - подтвердила Лариса. – А откуда ты меня знаешь? Я тебя что-то не помню. А кто твой брат?
  Они уже просто медленно прогуливались в небольшом лесочке, в тени окружающих деревьев. Девушка оказалась высокой ростом, красиво сложенной, даже широкое, несуразное платье не портило её фигуру. Ловким движением руки она пригладила свои растрепавшиеся волосы. Достала из складок широкой юбки зеркальце, посмотрелась в него и, видимо, осталась довольна собой. Спрятала обратно зеркало. Всё это она  делала на ходу, быстрыми, привычными движениями. Лариса поистине начала любоваться ею, её ловкостью, быстротой движений, силой, исходившей от неё. Взгляд у девушки был прямой,  открытый, лучистый. Глаза её светились улыбкой.
  -Мой брат двоюродный Лобанов Кирилл, ты его должна знать, - быстро тараторила она.
  -Конечно знаю, мы же с ним вместе учились, - говорила Лара.
  -А я на класс младше, - скороговоркой говорила девушка. – Зачем мы вам сдались? Вы же все гордые ходили, на нас не смотрели. Зачем вам малыши сдались? – она, прищурившись и улыбаясь, посмотрела на Ларису. – Только, извини, имени твоего не помню.
  -Лариса Нагишкина, - машинально представилась она.
  -А я Алла Лобанова, можно просто Алька, меня все так зовут. Будем знакомы, - и она протянула Ларисе свою ладонь.
  -Будем, - кивнула головой и пожала протянутую ей руку Лариса.
  Алла без умолку болтала.  Лариса молча её слушала. Так, незаметно, они дошли до берега реки.
  -Ой, Ларка, смотри какая лилия! В ней столько красоты! Так величественно держится на воде.  Ларка, ты любишь лилии? Сейчас я тебе её принесу. – Лариса ничего не успела ей ответить, как Алла сорвалась с места и побежала к крутому берегу.  Скинула у спуска свою старенькую обувь и понеслась вниз. Будто не бежала, а летела, парила над землёй, подхватив и поддерживая свою длинную цветастую юбку, оголив ноги чуть выше колен. Ноги у неё были сильные, загорелые. Подбежав к воде, она ловко и быстро зашла в неё, покачнулась (видимо оступилась), но не упала, устояла. Ловким движением ухватилась за стебель лилии, потянула на себя. Вернулась назад.
  -Смотри, Ларка, какая красотища! –  и вплела в косу Ларисы этот нежный, белый цветок, укрепила его в волосах.
  -Теперь ты у нас будешь первая красавица! Если не во всём городе, так у нас в Овражках, - полюбовалась Алька своей работой, прищурив свои искрящиеся весельем и удалью глаза.
  Они погуляли ещё по берегу реки. Алла заряжала Ларису энергией, силой, непринуждённостью, давала надежду. Ларисе нравилось с ней общаться, быть рядом с этой весёлой, неунывающей девушкой. Алла проводила Ларису до дома.
  -Ну всё, пока, - озорно она махнула Ларисе рукой, улыбнулась.
  -Алла, ты ко мне придёшь? – робко, но с надеждой спросила Лариса.
  -Конечно приду! Теперь знаю, где ты живёшь. Будем общаться?
  -Конечно будем!
  И девушка стала быстро удаляться, а Лариса стояла и смотрела ей в след, пока та не скрылась за поворотом соседней улицы.
  С тех пор девушки сдружились, Алла часто заходила к Ларисе, рассказывала о новостях в городе. Они обсуждали содержание листовок, события на фронтах, говорили о работающем в городе подполье.
  -Вот было бы здорово к нему присоединиться! – поблёскивая своими синими глазами, мечтательно говорила Алька.
  -Тебе что-нибудь известно? – спрашивала её Лариса.
  -Нет пока, - разочарованно протягивала та.
  А иногда Алла весело и задорно рассказывала Ларисе какую-нибудь забавную историю или, задумавшись и притихнув, - грустную. Она очень умело рассказывала, обыгрывая истории в ролях, меняла интонацию голоса, подбирая свою к каждому персонажу своего рассказа. Ларисе всегда нравилось её слушать. А иногда Алла брала в руки Ларисину балалайку и начинала исполнять задорные частушки.
  -Не переживай ты, Ларка,  всё равно найдём наших! – говорила Алька, когда Лариса начинала грустить при ней.
  И в дневнике Ларисы появлялись новые записи:
  «Приходила Алла, приносила веселье, надежду, радость…»
  «Виделась с Л.А., сегодня она в особом ударе…»
  «Как душа радуется при встрече с Л.А.!»
  «Сегодня Л.К. собирал всех у себя. Много чего обсудили. Появилась надежда…»
  Однажды к ней зашла Катя и сообщила:
  -Кирилл собирает всех у себя. Приходи обязательно.
  И вот Лариса переступила порог дома Кирилла Лобанова.  Ранее она здесь никогда не была. Встречались только в школе, говорили по делу. Особо дружеских отношений между ними никогда не было. А вот Катька, её подруга, глаз с него не спускала. В принципе, и было за что: внешне Кирилл был очень красив – тёмные волнистые волосы, большие карие глаза, прекрасно сложен, занимается спортом, всегда вежлив и услужлив с девушками.
  Комнатка, куда проводила Ларису мать Кирилла, была небольшая, но светлая, уютная. Здесь стояли аккуратно застеленная кровать, письменный стол, над ним висела полка с книгами, комод, на котором умело и с любовью были  расставлены несколько макетов разных кораблей. Лариса знала, что Кирилл любил корабли, всегда с интересом о них рассказывал. В комнате стояло ещё несколько стульев, на которых сейчас все и расположились: её подруга Катя Мурзина, необычайно серьёзная Алла Лобанова и их одноклассница Аня Ярыгина.
  -Ну, только тебя ждали, - сказала Катька.
  -Давайте, девчата начнём наше первое тайное совещание, - начал Кирилл. – Девчата, я хочу ещё раз у вас спросить. Все ли из вас готовы на эту опасную и жестокую борьбу? Потом уже поздно будет отступать.
  -Давай без лишних вопросов и речей, Кирилл.  Зачем ты нас сюда собрал? – подала свой голос Алька. – Ведь прекрасно же знаешь, что здесь никто не свернёт с намеченного пути!
  -Хорошо, я продолжу и скажу, что хочу предложить, - возбуждённо продолжал Кирилл. – Связь с подпольем в городе мы так пока наладить и не можем. Я предлагаю начинать действовать самим. Кто за?
  Все подняли руки.
  -А как это делать? – задала вопрос Анна.
  -Пока будем писать и клеить листовки, - ответил ей Кирилл.
  -Правильно! – поддержала его Алла. – А внизу можно карикатуры на немцев и полицаев рисовать. Я видела в городе несколько карикатур, так здорово! – оживлённо продолжала она.
  -Отставить карикатуры рисовать на листовках, - возразил ей Кирилл. – Этого делать никак нельзя, девчата.  Могут вычислить, кто это нарисовал. Если уж хотите карикатуры, то рисуйте их отдельно от листовок. И расклеивайте их отдельно от листовок, не рядом, - серьёзно говорил Кирилл. И добавил: 
  -Я тоже видел карикатуры. Смешно получилось, а главное – похоже, людям нравится, - улыбнулся он.
  -Кирилл, - говорила Аня, - в городе пишут листовки со сводками Совинформбюро. У нас нет радио, а значит, и такой возможности нет. Что будем делать?
  -Будем действовать пока доступными нам способами, - ответил Кирилл. – Главное – поддержать наш народ. Сейчас многих вербуют в Германию, обещают там большие блага и красивую жизнь. Надо убеждать народ в обратном. Чтоб они не ходили на Биржу и избегали отправки в Германию всяческими путями!
  -А как будем подписываться, Кирилл? – спросила Аня.
  Вот это был вопрос! Ведь все листовки всегда подписывались. Все задумались.
  -Может просто «Комсомольцы»? – робко предложила Аня.
  -Нет, никак нельзя этого делать! Подведём не только себя, но и ещё многих невинных. Ведь немцы начнут хватать всех подряд, у нас много комсомольцев. Девчата, не нужно никого подставлять!
  -Правильно, - согласилась с ним Катя, - они при этом слове аж беситься начинают, - и она хихикнула в свой кулачок.
  -А может… «Друзья советского народа»? – робко предложила Алька.
  Все задумались. Но потом согласились. Кирилл высказал общее мнение:
  -Сойдёт пока. Всё равно скоро у нас будет другое название, другая подпись и сводки с фронтов будут! – он не терял надежды найти «Борцов за Родину»  и вступить туда.

  С этих пор в Баукино и Овражках стали регулярно появляться самописные  (с написанными от руки буквами) листовки, призывающие народ не падать духом, прятать от грабителей (немцев и их прихвостней полицаев) вещи и продукты, всячески избегать угона в Германию, о том, что Красная Армия скоро вернётся с победой.  Появились и яркие, хлёсткие карикатуры на немцев и полицаев. Их, конечно, срывали. Но народ верил, с жадностью читал листовки, ждал освобождения от фашистского ига, ещё больше ненавидел продавшихся немцам полицаев.
  А Лариса писала в своём дневнике:
  «Теперь у меня есть друзья! Я не одинока! Какое это тёплое, нежное чувство! Такая радость на душе!»
  «Стали появляться листовки, напечатанные на машинке. Кто это делает и где – неизвестно. Вот бы и мне машинку!»
  «Сегодня видела Ритку, говорила с ней. Жаль, что наши дороги разошлись. Она немцам услуживает, довольная такая. А я ведь раньше была о ней совсем другого мнения!»
  «Как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно на ней ездить?                                                          (Конфуций)»
  «Не во всём и не всем нужно верить.                                              (Менандр)»
  «Будь верен тому, кто верен тебе.                                               (Плавт Тит Макций)»                 
  «Пусть никакие толки не отвратят тебя от тех, кто тебе доверился.        (Фалес)»       
  «Узнав секрет от друга, не выдавай его, сделавшись врагом: ты нанесёшь удар не врагу, а дружбе.                                                                                     (Демокрит)»
  «Друг – человек, который знает всё о вас, и, тем не менее, вас любит.   (Джон Аулер)»
  «Нет безотрадней пустыни, чем жизнь без друзей; дружбу умножает блага и облегчает беды; отрада души – она единственное лекарство от враждебной судьбы.
                                                                                                                (Грасиан-и-Моралес)»
  И ещё несколько изречений  можно прочесть в дневнике Ларисы Нагишкиной:
  «Нет выше идеи, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая своих братьев и своё отечество…                                                                                (Достоевский)»
  «Тот, кто не любит свою страну, ничего любить не может.                (Д.Байрон)»
  «Отрадно и почётно умереть за отечество.                                            (Гораций)»
  «Самое лучшее предназначение есть защищать своё отечество.      (Г.Р.Державин)»
  «Патриот – это человек, служащий родине, а родина – это прежде всего народ.
                                                                                                                      (Чернышевский)»
  «Опять нам всем выдали повестки явиться 6 сентября на сборочный пункт для отправки в Германию. Я в полном отчаянии. Л.А. шутит, смеётся…»
  «Кирилл устроился на работу на железнодорожную станцию путевым рабочим, чтоб избежать отправки в Германию…»
  «Тётя Кати сказала, что набирают работниц на поле, на уборку урожая, обещают за работу зерно…»
  «С девчатами посоветовались и решили идти работать на поле…»

  И Лариса с подругами начали работать на уборке урожая. Там она познакомилась с некоторыми женщинами и девушками города. Работа шла споро, так как немцы обещали выдавать по полкило обмолотого зерна в день каждой. А хлеб людям был необходим! После жатвы Лариса и другие девушки увязывали колосья в снопы, складывали в скирды. А потом уносили на обмолоточный пункт. Обмалывали вручную на специальных приспособлениях. Здесь же были весы, на которых работала спокойная сдержанная девушка, примерно Ларисиного возраста, с длинными волосами, заплетенными в косу и уложенными аккуратно на голове.  Она работала споро. В конце смены к ней подходили женщины за заработанным зерном, создавалась очередь.  К весовщице часто подбегала шустрая, симпатичная, зеленоглазая девушка с коротко остриженными светлыми волосами  и ярком летнем платьице. Они о чём-то перешёптывались. Когда Лариса первый раз получила свой пай (так они называли заработанное зерно), то удивилась: вместо полкило на вес здесь было не меньше килограмма! Ошиблись? Она хотела было вернуться (Лариса не привыкла брать чужого, не заработанного), но зеленоглазая блондинка её остановила:
  -Бери, бери. Всё равно всё в Германию уйдёт! Помалкивай только.
  И Лариса молчала. И все женщины вокруг молчали, получая больше отведённой нормы в два раза. Семьи-то надо кормить! А однажды к Ларисе подбежала Алька и живо зашептала ей на ухо:
  -Ларка, я, кажется, связь с центром нащупала. Надо с Олей серьёзно переговорить.
  -Оля? А кто это? – поинтересовалась у неё Лариса.
  -А это вон та девушка, - и Алька показала в сторону шустрой зеленоглазой блондинки в цветастом летнем платье, которая в это время брала несколько снопов из скирды, чтоб унести их на обмолоточный пункт.
  -Ты с ней уже познакомилась? – удивилась Лариса пронырливости своей подруги.
  -Конечно! А что тут такого? Обычная девушка. Только об этом не удалось поговорить, перебросились парой слов намёками, - тараторила Алла. – Но она знает что-то про подполье в городе.
  -Ладно, потом поговорим, а то на нас смотрят уже, - и девушки разошлись.
  В следующий раз к ней подошла Катя, говорит:
  -Смотри, Лара, полиция.
  -На обмолоточный пункт пошли, - сказала, наблюдая за ними, Лариса.
  -Пойдём, посмотрим, - сказала Катя, хватая Ларису за руку и побежала в сторону сарая, где и был устроен обмолоточный пункт с весами. Когда они там очутились, трое полицаев уже окружили весы и девушку, стоявшую за ними. Вокруг собралась толпа любопытных женщин.
  -Донёс кто-то, - рядом послышался шёпот Кати.
  Лариса прислушивалась к разговору у весов:
  -Сколь это у тебя? – наступал полицай, тряся в руке небольшим мешком с зерном перед лицом девушки.
  -Полкило, товарищ начальник, - невозмутимо отвечала та, – можете проверить, - она кивнула ему на весы.
  -Какой я тебе товарищ? – заорал полицай. – Нет твоих товарищей, все сгинули! – гневался он. – Вот заберу тебя с собой, там покажут тебе товарища!
  -Ой, извините, господин полицай. Не хотела вас обидеть, и в мыслях этого не было! – примирительно заговорила девушка.
  -Смотри у меня! – начал успокаиваться полицай, кладя мешочек с зерном на весы. – И вправду полкило, - удивился он. – Смотри тут, без глупостей! Насыпь-ка нам зерна.
  -Не положено, господин полицай.
  -Что ты говоришь? Плетей захотела?
  -Нет, не захотела, но не положено. Комендант гневаться будет.
  -Ладно уж, - коменданта полиция побаивалась и наперекор ему не шла, чем находчивая девушка и воспользовалась. – Работать, работать, - старший полицай с помощниками стали напирать на собравшихся вокруг женщин, те все разошлись по своим местам. Полицаи ушли.
  Катя с Ларисой подошли к девушке за весами.
  -Ну ты молодец, - восхищалась ей Катя, - даже не дрогнула. А как ты его ловко отбрила!
  -Да ладно, что уж там, - скромно сказала девушка, разглядывая весы. – Кто это мог сделать?
  -Что сделать? – спросила у неё Катя.
  -Донести, - просто ответила девушка.
  -Ты уж поосторожнее тут, - посоветовала ей Катя.
  -Ладно, не привыкать.
  -Слушай, а как у тебя так получается, что на весах полкило, а в мешках гораздо больше? – тихо спросила любопытная Лариса. Её действительно интересовал этот вопрос.
  -Да ничего сложного, - ответила девушка, - просто внутри магнитик, который вес уменьшает. Только, девчата, никому ни слова! – опомнилась она.
  -Сама до этого догадалась?
  -Сама, - удивлённо пожала она плечами. – Меня Тамара зовут, - она протянула руку для пожатия сперва Кате, потом Ларисе. Они тоже назвали ей свои имена. – Вы откуда? – спросила она. Девушки сказали.
  -Я слышала, у вас тоже листовки стали появляться? И такие смешные карикатуры! – вдруг тихо заговорила Тамара.
  Девушки ей кивнули.
  -Знаете, чья это работа? – тихо спросила она у них.
  Катя с Ларисой переглянулись – довериться или нет? С одной стороны этого делать не следовало, но с другой стороны они искали путь к центральному подполью.  А вдруг это зацепка? Пока они стояли в раздумьях, Тамара сказала:
  -После работы у крайней отдалённой скирды встретимся.
  И они ушли. А вечером, после работы, они подошли на указанное место, с ними были Алька и Аня. Тамару долго ждать не пришлось, она подошла с Олей.
  -Давайте уйдём отсюда, чтоб не привлекать внимания, а то дорога рядом, кто-нибудь может заметить нас, - предложила Тамара. И они пошли в сторону леса.
  -Вам что-нибудь известно про городское подполье? – прямо и серьёзно спросила Алла.
  Тома молчала, рассматривала тропинку, по которой она шла.
  -А вам зачем? – отозвалась Оля, заходя за кусты и устраиваясь на ближайшем пеньке. Девушки потянулись за ней.
  -Хотим присоединиться, - ответила Катя. – Мы давно уже ищем центральное подполье.
  -Это ваши листовки висят в Баукино? – поинтересовалась Оля, внимательно присматриваясь к Ларе, Ане, Алле и Кате.
  -Да, наши. И в Овражках тоже.
  -Вы одни работаете?
  Девушки переглянулись, Алла за всех ответила:
  -С нами ещё мой брат.
  -И всё? – удивилась Тамара.
  -Да, - ответила Лара.
  -Мало. Надо ещё людей искать, но очень осторожно! – говорила Тамара, – нельзя оступиться, надо рассчитывать каждый шаг! – повторяла она слова своих старших и опытных товарищей.
  Девушки ещё немного поговорили и разошлись.
  А через два дня Тома Огнёва, придя утром на своё рабочее место, сразу же убрала магнитик с весов со словами:
  -Бабоньки, простите, но рисковать мне нельзя. Будет всё по немецкому закону пока.
  А через какое-то время появились несколько человек в формах, среди них сновал гражданский – в меру упитанный, носатый, в очках с толстыми стёклами и почти лысый несмотря на свои совсем ещё не старые годы.
  -Комиссия, - пошёл шёпот.
  Комиссия прежде всего направилась к весам. Лысый и очкастый их внимательно осмотрел, перевернул, там всё ощупал, разглядывая через свои толстые очки. Но конечно, он там уже ничего найти не смог! Тогда его помощники начали рыскать по обмолоточному пункту, что-то искали. Женщины начали переглядываться, шушукаться. Тома только плечами пожимала удивлённо. Тем временем на полях работа шла полным ходом: одни жали серпами колосья, другие увязывали их в снопы и укладывали в скирды, третьи относили их на обмолоточный пункт.
  -Всё, там всё забито, - сказала Оля возвратившись оттуда.
  -А разве там прекратили работу? – спросил кто-то.
  -Да нет вроде бы, но там эта комиссия всё вверх дном перевернула, шагнуть некуда.
  Через несколько дней комиссия исчезла, так и не найдя ничего подозрительного в работе весовщицы. Но Тамара больше не стала рисковать и прицеплять к весам магнитик. Тем более,  к обмолоточному пункту приставили полицейских. Правда, когда они отворачивались, она добавляла в мешочки женщин ещё по нескольку горстей зерна. Естественно, что кому-то попадало больше, кому-то меньше, и женщины в очереди начинали роптать, плавно этот ропот переходил в бунт. Искоса глядя на полицейских, когда те были в стороне, Тома убеждала женщин:
  -Берите сколько дают, а то ведь добавлять никому больше не буду!
  И женщины замолчали. Ведь правда, хоть сколько-то  побольше - и то спасибо надо сказать. Времена трудные, голодные, надо их как-то переживать.
  Когда все колосья были сжаты, увязаны и уложены в скирды, а на обмолоточном пункте вовсю шла работа, к Ларисе подошла Оля Мохова, спросила:
  -Ты со спичками обращаться умеешь?
  -Да, - растерянно отозвалась та. – А зачем?
  Ничего не объясняя, Оля ей сказала:
  -Тогда захвати их с собой и приходи сюда вечером, когда стемнеет, - и отошла в сторону.
  И вот, ничего не понимая, Лариса, захватив из дома спички, пришла на поле. Там собрались несколько человек, в том числе Тома с Олей и её подруги.
  -Олег, принёс? - шёпотом спросила Тома.
  Кто-то кивнул головой. И только сейчас Лариса заметила, что среди девчат было и двое парней.
  -Ладно, мы туда, а вы, девчата, к стогам, - сказал тот, который что-то должен был принести (по словам Томы). И парни отползли к сарайчику, где располагался обмолоточный пункт. В это время Оля приблизилась к Ларисе.
  -Видишь эти две скирды? – шепнула она на ухо, рукой показывая на скирды находящиеся поодаль от них. – Их не должно быть! Подожги их. И сразу в лес отходи, нас здесь не жди, - и скрылась.
  Лариса подползла к одной из указанных скирд, чиркнула спичкой, та зажглась сразу, бросила её на один из снопов, чиркнула второй спичкой, бросила на другой сноп, проделала это ещё несколько раз. Отползая ко второй скирде, она заметила, как за ней разгоралось пламя, стог взялся огнём.  То же самое она проделала со второй скирдой. Почему-то ей очень жаль было эти скирды с колосьями, ведь женщины столько сил приложили, чтоб сжать их, связать, уложить. Будущий хлеб горел! Но в то же время она знала, что это всё подлежало отправке в Германию, немцам. И то, что зерно не достанется им, хоть немного успокаивало. Из леса она наблюдала за пожарищем, за тем, как вспыхивали одна за другой скирды, горел сарай с обмолотым зерном. Потихоньку собирались девчата, подполз и один из парней.
  -Ну вот, - сказал он, - теперь вы наши боевые товарищи, прошедшие проверку на настоящем деле! – шёпотом сказал он. Лариса присмотрелась к нему внимательнее, насколько это было возможно в темноте. Но даже сейчас она обратила внимание на его большие, поблёскивающие глаза, зачёсанные назад волосы, от него исходили сила, уверенность, надёжность. В ней шевельнулись до сих пор неведомые чувства, она не могла ещё их объяснить.
  -Олег, где Паша? – спросила Тома у Олега.
  -Уже ушёл. У него сегодня ещё дело есть, - ответил тот.
  -Нам тоже пора расходиться, а то скоро здесь полиция будет, - шепнула Оля.
  -Девчата, мы у вас скоро будем, - уходя, обещал Олег Ларисе и её подругам.
  А дома Лариса взяла в руки ручку и в её дневнике появилась запись:
  «Огонь… Огонь. Всё горит, полыхает. Кажется, что вся земля в огне, в этом пожарище!»
 
  «Сегодня приходил Олег, какой он красивый, умный. Я, кажется, влюбилась…»
  «О.Д. и К.Л. сошлись сразу же, у них оказалось много общего. О.Д. сразу же заинтересовался его коллекцией кораблей, кое-что подсказал. Теперь К.Л. в нём души не чает, ждёт его…»
  «Нам с девчатами Олег посоветовал устроиться в клуб, чтоб в Германию не ездить…»
  «Он играет на гитаре и так чудесно, так вдохновенно и красиво поёт!.. Какой-то омут затягивает меня, когда я его слушаю…»
  «Были с девчатами в клубе. Я записалась в струнный оркестр, к НЕМУ, хотя и не любила раньше играть на балалайке, считала это пустым, ненужным делом, теперь почему-то руки сами к ней тянутся…»
  Сейчас Лариса и её подруги почти каждый день ходили в клуб. Там была тёплая, непринуждённая атмосфера. Были товарищи по общему делу. Там можно было чувствовать себя свободно, легко. Всем её подругам там нашлось занятие! Ларису оформили в струнный оркестр, и у неё появилась возможность постоянно любоваться ИМ, хотя бы издалека. Она влюблялась в него всё больше. Да и как можно было  не влюбиться в стройного, красивого, всегда аккуратного парня с большими выразительными глазами? С окружающими он всегда был вежлив, терпелив, спокоен, собран.
  Аню Ярыгину и Аллу Лобанову взяли в акробаты (это были первые девушки, участвовавшие в акробатических этюдах вместе с хлопцами), они прекрасно там смотрелись среди парней, дополняли их группу. Как-то Аня Ярыгина подошла к директору клуба с предложением организовать в коридоре фотовыставку клуба, с рабочими моментами и эпизодами из концертов. Сергей вначале возражал, но она начала настаивать, убеждать его.
  -Хорошо, в штабе обсудим, - сдался он. На следующий день он подошёл к ней:
  -Штаб не возражает. Работай!
  И работа началась. Аня подобрала ребят, которые занимались фотографией, теперь все репетиции и постановки снимались на фото. Правда, постоянно возникали проблемы с фотобумагой и химикатами, но иногда их откуда-то доставали. В коридоре появились фотографии (конечно без подписей, имён!), которые всем нравились, ребята и девчата смеялись, глядя на них, узнавая себя и своих товарищей, знакомых. Рядом с фотографиями на стене стали появляться красивые, художественно выполненные рисунки  или карикатуры, дружеские шаржи. И мало кому было известно, что внегласно создалась комиссия по отбору материала. Подпольщики не могли допустить до общего обозрения всё подряд без просмотра, ведь мог быть и компромат! Конечно, были только фотографии,  связанные с работой клуба, но Козырев и Ванич (здесь они были едины во мнении) относились к этой затее с недоверием.
  Как-то после репетиции Олег подошёл к Ларисе и тихо сказал:
  -Сегодня у Кирилла совещание.  Приходи. Будут люди из штаба. Решено принять вас в организацию.
  И вот в небольшой комнатке Кирилла Лабанова собралась вся их группа: сам Кирилл, Лариса, Аня, Алька и Катя. Пришли Олег и ещё один человек – высокий, сутуловатый, вихрастый блондин, серьёзный и задумчивый.
  -А это наш товарищ – Игнат Теплоухов, - представил его Олег Дымов.
  Игнат сразу включился в разговор, ему всё было интересно! Чем они занимаются? О чём думают? С какими мыслями живут? Готовы ли они к серьёзному сопротивлению врагу? Что уже сделали, чтоб приблизить победу нашей армии? Он остался удовлетворён их ответами. Кивнул Олегу, тот сказал:
  -Товарищи, вы все здесь готовы к великому сопротивлению врагу и достойны вступить в наши ряды, в ряды подпольной молодёжной организации «Борцы за Родину». Осталось только произнести слова клятвы. Ребята и девчата, кто первый? – спросил он.
  Встал Кирилл и стал взволнованно и чётко произносить за Олегом:
  -Я, Лобанов Кирилл, вступая в ряды комсомольской подпольной организации «Борцы за Родину», перед лицом своих товарищей по оружию, перед лицом всего народа торжественно клянусь беспрекословно выполнять любое задание партии и штаба. Неустанно мстить за гибель и кровь наших людей, за боль и страдания нашей родной земли. Клянусь хранить в глубочайшей тайне всё, что касается моей работы в организации. И если для этой борьбы потребуется моя жизнь, я отдам её без минуты колебания. Если же я нарушу эту клятву, то пусть моё имя будет навеки проклято, а меня самого покарает рука товарищей. Кровь за кровь! Смерть за смерть!
  Кирилл говорил проникновенно, с вызовом, чеканя каждое слово. Слова торжественно произнесённой клятвы врезались в души девушек, сердца начинали биться сильнее, будто в такт каждому произнесённому слову:
  -Я, Лобанова Алла, вступая в ряды…
  -Я, Мурзина Екатерина…
  -Я, Ярыгина Анна…
  -Я, Нагишкина Лариса…
  в комнате какое-то время стояла тишина. Все молчали. Дом надёжно охранялся мамой Кирилла и младшей сестрой Аллы. Окно было закрыто ставнями изнутри, зашторено, свет наружу не проникал. Наконец заговорил Игнат:
  -Теперь вы члены нашей подпольной молодёжной организации. Поздравляю вас, товарищи! – он всем крепко, дружески пожал руки. – Да, и листовки вы теперь можете смело подписывать «Борцы за Родину»! Своего приёмника у вас пока нет? Значит, сводки будете получать от наших связных.
  -Да, и в клубе лучше пропаганду не вести. За ним идёт наблюдение, - добавил Олег.
  Девчата удивлённо переглянулись.
  -Какое наблюдение? – не выдержала Алька.
  -Обычное. От немецких властей, - подтвердил Игнат. – Осторожность! И ещё раз осторожность. Никаких проколов в вашей работе быть не должно.
  Потом добавил:
  -А теперь организационные моменты. Вся организация у нас разбита на пятёрки.  У вас уже создана своя пятёрка. Теперь решите, кто будет её командиром и чьи приказы вы будете выполнять.
  Все единогласно проголосовали за Кирилла Лобанова.
  Когда Кирилл вышел проводить товарищей в коридор, он  остановил их у дверей.
  -А чего в моей группе одни девчата? – обиженно спросил он.
  -Ничего, - Олег дружески похлопал его по плечу и улыбнулся, - твои девчата многих парней переплюнут! Боевые, своё дело знают и делают. Ты присмотрись к ним внимательнее.
  Через  несколько дней Кирилл вызвал девчат.
  -Знаете, как гудят на ветру телеграфные провода?
  -Да, знаем, конечно.
  -Девчата, они не должны гудеть. Сможете это устроить?
  -Да, конечно.
  И ночью Алька с Катей и Ларисой, захватив с собой специальное оборудование и инструмент, отправились в поле, подальше от города. А Кирилл с Аней ушли в другом направлении. Взбешённое немецкое командование могло наладить связь только к вечеру следующего дня. А к утру она опять пропала…

  А Лариса писала уже о любви:
  «Сегодня я опять видела ЕГО в клубе, но поговорить не удалось…»
  «ОН мне улыбался, что-то говорил (наверное, по делу), а я ничего не слышала, таяла под ЕГО взглядом…»
  «На стене появилось мастерски сделанное ЕГО фото. ОН на нём ещё выразительнее, красивее. Каждый раз любуюсь ИМ,  проходя мимо…»
  «Любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего.                          (Карамзин)»
  «В любви тоска соперничает с радостью.                                                 (Публий)»
  «В этом мире любовь – украшенье людей,
   Быть лишённым любви – это быть без друзей.
   Тот, чьё сердце к напитку любви не прильнуло,
   Тот – осёл, хоть не носит ослиных ушей!                                          (Омар Хайям)»
  «Любовь – это стремление добиться дружбы того, кто привлекает своей красотой.                                                                                                    (Цицерон)»
  «Любить – это находить в счастье другого своё собственное счастье.
                                                                                                                     (Лейбниц Г.)»

Глава 27.

  -Доченька, у нас мука закончилась, надо бы на мельницу сходить.
  -Может соседа попросить, чтоб с подводой помог?
  -Сами справимся, Наташа, - после некоторых раздумий сказала невысокая худая женщина.
  Они сгрузили на небольшую тележку два мешка ржи и отправились в сторону мельницы. Девушка впереди тащила тележку, а женщина шла сзади, поддерживая мешки. 
  На мельнице оказалось много народа, большая очередь. Женщина заняла её и встала в очередь, невольно прислушиваясь, о чём говорят горожане – соседи по очереди.
  -Наташа Помялова, какими судьбами! Давно не виделись! – обрадовалась ей одна из девушек – стройная, среднего роста, с коротко остриженными волнистыми тёмными волосами. Это была её одноклассница, с начала оккупации они даже и не виделись ни разу.
  -Кира Красавина! – обрадовалась встрече Наташа. В школе девушки не очень часто и общались-то, но сейчас обе были искренне обрадованы встрече.
  -Вот, знакомься, Наташа, мои подруги – Оля Уприна и Жанна Пылина.
  Робкую, невысокую, светловолосую девушку с косичками и в завязанной сзади косынке - Олю Уприну (как представила её Кира) Наташа раньше не знала. А вот с Жанной Пылиной она была очень хорошо знакома, даже дружила с ней когда-то, но потом девочки поругались, их дороги разошлись. Но это было уже очень давно. Может, Жанна изменилась с тех пор?
  -Привет, Наташа, как я рада тебя видеть! – подала ей руку Жанна, искренне улыбаясь.
  -Как жизнь, Наташа? Чем сейчас занимаешься?
  -Да ничем особым. Вы же сами знаете нынешнюю обстановку!
  -А я тут с парнем познакомилась, такая душка! – похвасталась Кира, и начались обычные девичьи пересуды и сплетни, плавно перешедшие к нынешнему положению в городе.
  -Я тут, девчата, на днях листовку видела, так там такое написано! – сообщила Оля Уприна.
  -И что же? – поинтересовалась Жанна.
  -Бьют наши немцев! На всех фронтах бьют!
  -Расскажи поподробнее? – попросила Пылина.
  -Ну, я уж точно-то не знаю. Мало что запомнила, - засмущалась Ольга.
  И Наташа машинально начала рассказывать о положении на фронтах. Во всех подробностях (а знала она многое, так как часто сама принимала и записывала сводки Совинформбюро на чердаке у Валеры Демьянова). К ней стали прислушиваться и другие люди из очереди, подходить ближе, чтобы лучше расслышать. А девочки даже и не заметили, как смешалась с народом и исчезла Жанна Пылина. А она в это время бежала к своему соседу – помощнику начальника полиции Карилову, который однажды, заметив как она читает листовку, надавил на неё и заставил рассказывать всё, что она увидит или услышит, она написала ему расписку. Это был злой и жестокий человек, побывавший в советских лагерях, обозлённый на советскую власть и теперь готовый на всё.
  Полиция ворвалась на мельницу, когда очередь Наташиной мамы уже должна была скоро подойти. Народ окружил Наташу и заинтересованно расспрашивал о положении на фронтах, живо обсуждал услышанное.
  -Значит, наши бьют немцев! – сказал кто-то.
  -Ещё как бьют! – подтвердила Наташа, глаза её возбуждённо горели. Она не сразу заметила вошедших.
  Увидев ворвавшихся полицаев, народ замолчал, начал расходиться по своим очередям.
  -Кто здесь Наталья Помялова? – гневно и жёстко, играя желваками и зло разглядывая народ из-под нахмуренных бровей спросил Карилов. Народ насторожился, притих. Некоторые со страхом, а некоторые с жалостью (ибо жестокий нрав и тяжёлую руку Карилова знали многие) посмотрели на Наташу.
  -Я Наташа Помялова, - нерешительно и ничего не понимая, сказала девушка, поднимаясь с тюка, на котором до этого сидела.
  -Доченька, - рванулась к ней мать. Но Наташа только к ней повернулась, строго посмотрела, помотала головой, словно говоря этим жестом – не лезь.
  -Ты арестована, - рявкнул Карилов.
  -За что? – попыталась оставаться спокойной Наташа.
  -За агитацию!
  Двое полицейских схватили её, связали руки сзади ремнями, потащили к выходу.
  -Пустите! Сама пойду, - вырвалась от них девушка, взглянула ещё раз на маму, на подруг, на народ и направилась к двери мельницы. – Кира, помогите маме с мешками, - только и сказала она.

  В полиции её сразу привели в кабинет Печечкина.  Карилов зло толкнул её к столу.
  -Вот, агитаторшу поймали. Про обстановку на фронте людям рассказывала, - играя плетью сообщил он. Печечкин удивлённо на него посмотрел.
  -Откуда узнала информацию? – внимательно, изучающее посмотрел он на Наташу.
  -С листовки прочитала, - ответила Наташа, отводя взгляд.
  -Да если сажать всех, кто читает листовки, мест в тюрьме не будет! – накинулся Печечкин на своего помощника.
  -Врёт она, - ехидно взглянув на девушку и прищуриваясь, заявил Карилов, продолжая играть плетью. – Да и информатор есть.
  -Давай его сюда, - распорядился Печечкин.
  В кабинет втолкнули Жанну Пылину. Она пыталась сопротивляться. От Наташи отвернулась, глаза её забегали.
  -Так нечестно, Карилов. Ты обещал меня в полицию не таскать, - гнусила она.
  Печечкин поднялся за столом со стула, ударил кулаком по столу. Его большая фигура была внушительная и устрашающая.
  -А ну говори, - гневно смотрел он на Пылину, не сводя с неё взгляда; Карилов подскочил к ней сзади, задел её концом ручки плётки.
  -Я скажу, я всё скажу, - заплакала Пылина. – Вот она, - ткнула она пальцем в сторону Наташи, - говорила, что ненавидит фашистов… Ой, простите, - осеклась она. – А ещё она знает всё, всё, что на фронте делается. Листовку показывала.
  -Кто подтвердит? – подобрел уже Печечкин.
  -Там ещё Кира Красавина была и Ольга Уприна. Они смогут подтвердить, - заискивающе, испуганно и странным тонким голоском говорила Жанна Пылина – бывшая подруга Наташи.
  -Змея! – вырвалось зло у Наташи, и глаза её загорели ненавистью.
  -Уведите эту пока в камеру, - махнул рукой в сторону Пылиной Печечкин и повернулся к Наташе.
  Пылину выволокли из кабинета двое полицейских. Печечкин внимательно разглядывал Наталью. Руки у неё до сих пор были стянуты за спиной. На вид девушка была невысокая и щупленькая, одета в простое ситцевое платьишко. А вот глаза… они горели злой ненавистью. Взгляда она не опускала, словно говорила: «Ну, на что вы способны? Что дальше будет?» и усмехалась, даже вроде бы и с улыбкой на лице. Рядом с ней стоял Карилов – верный его помощник. Сколько уже дознаний он провёл, скольких людей разговорил! Он зло разглядывал Наталью, словно примеряясь КАК на неё лучше повлиять.
  -Развяжи, - кивнул ему Печечкин указывая на Наталью. Тот подчинился.
  -Имя, фамилия? – наконец начал свой допрос Печечкин. В это время вернулись полицейские, что отводили Пылину.
  -Наталья Помялова, - гордо сказала девушка.
  -Адрес?
  -Не скажу, - нагло заявила Наташа прищурившись. Карилов замахнулся плетью.
  -Ладно, сами узнаем, - остановил его Печечкин. – Откуда у тебя листовка? – вновь повернулся он к Наташе.
  -На улице нашла, - невозмутимо ответила та.
  -Откуда информация о фронтах? Где спрятала приёмник? – наступал на неё Печечкин.
  -Какой приёмник? У меня его нет, - Наташа не сводила глаз с Печечкина.
  -Тогда у кого он? – строго, но вкрадчиво спрашивал Печечкин. Наташа поняла, что сказала уже лишнее. Надо остановиться.
  -Больше я вам ничего не скажу, - смело и гордо заявила девушка.
  -Скажешь! Ещё как скажешь, - зло заверил её Карилов. – А ну говори откуда информация! – заорал он. Девушка молчала. Печечкин сделал знак полицаям. Те накинулись на девушку, сорвали с неё одежду и бросили на скамью. Один держал её ноги, другой – голову и руки. А Печечкин и Карилов принялись избивать её плетьми. После первых же ударов девушка застонала и начала извиваться. Но потом, видимо, взяла себя в руки, замолчала и застыла на месте, только губы кусала. Через какое-то время её перестали избивать.
  -Ну, говори, откуда информация!
  -На рынке слышала, - простонала тихо девушка.
  -От кого?
  -Не помню.
  -Мы тебе память восстановим! – и опять начали избивать её плетьми. Наташа как ни старалась, как ни пыталась, но стона уже сдержать не смогла. И вдруг она словно провалилась куда-то, словно в пропасть. Её облили холодной водой.
  -Убрать! – услышала она голос Печечкина.
  Её потащили по коридору, но этого она уже почти не помнила, забросили в камеру. Никого здесь больше не было. «Одиночка», - догадалась Наташа. Спина ужасно болела и кровоточила, руки затекли и сейчас тоже начали болеть. Она попыталась пошевелиться, но на движение её тело отозвалось тысячью иголочками. «Вот и попалась, - подумала Наташа. – Так глупо попалась! Интересно, как там мама? Как справилась с мешками? Как ребята? Они уже знают о моём провале или ещё нет? Надо сообщить им о Пылиной. Но как?».  За окном уже было темно. В коридоре был шум, в соседних камерах открывались и закрывались двери, в коридоре кого-то водили (или носили?).  Но встать и подойти к двери, чтобы посмотреть в замочную скважину, она не смогла. Легла поудобнее на пол. Все мысли у неё сейчас  были только об одном: «Как там мама? Как ребята? Случайно ли меня взяли? Успела ли Пылина ещё кого заложить?». Постепенно она задремала. Проснулась утром, когда в оконце забрезжил рассвет. Распахнулась дверь в камеру:
  -Помялова, на выход.
  Кое-как, опираясь о пол руками, она села. Потом медленно начала вставать, - всё в её теле отдавалось болью. Спина нестерпимо болела.
  -Скорее! – окликнул полицай от дверей.
  Наташа поднялась и сделала несколько неуверенных шагов. «Что сейчас будет? Но ребят выдавать нельзя! Они должны работать как работали!». Шаги её стали твёрже. Она даже нашла в себе силы приостановиться в дверях, посмотреть полицаю в лицо и бросить ему:
  -Немецкий холуй! – за что получила по затылку его крепкой и сильной рукой.
  -Пошла, - сквозь зубы проворчал он и подтолкнул её прикладом винтовки.
  В кабинете были всё те же – Печечкин и Карилов, а так же ещё два полицая.
  -Ну, надумала говорить? Вспомнила? – наступал на неё Печечкин.
  -Нет, - Наташа застыла на месте, замерла, но глаз с мучителей своих не сводила. Они у неё горели злым светом, ненавистью.
  Печечкин кивнул на лавку. Полицаи опять её схватили, бросили на лавку. Продолжилась вчерашняя экзекуция. Но Наташа уже не молчала, не смогла сдержать крика.
  -Сволочи, немецкие холую, гады, нелюди… - кричала она, и это были самые ласковые слова в адрес полицаев, мучавших её. Вдруг она замолчала,  обмякла. По жесту Печечкина её облили из ведра холодной водой. Она пришла в себя, в голове была только одна мысль: «Лучше смерть, чем такие мучения!»  Ей что-то говорили, грозили ей. Она молчала. Пытки продолжались.
  Спустя какое-то время её притащили в камеру.  Рядом никого не было. «Что им известно? - думала она. -  Скорее всего, про организацию они не знают и меня  с ней не связывают. Это хорошо. Это уже радует и облегчает дело. Но за что мне такие мучения? За мой язык!» – сделала вывод Наташа. Но зато как её слушал народ! С какой радостью и жадностью внимали люди её словам! Это стоит того! И если бы у неё сейчас был выбор, она сделала бы то же самое. Но Пылина… Какая она двуличная! Улыбалась ей, девчатам, и тут же всех выдала!
  Ближе к вечеру опять открылась дверь:
  -Помялова, на выход!
  «Ну сколько можно!» - только и подумала Наташа. Её ввели в уже знакомый кабинет с большим столом у одной стены, шкафом с бумагами у дверей и окровавленной скамьёй  у другой стены. Наташа понимала, что не она одна побывала на этой скамье, но и многие другие люди, но здесь была и её кровь. Наташа старалась не смотреть на эту скамью, она уже боялась её.
  -Ну, откуда у тебя информация о фронтах? – почти ласково спросил Печечкин.
  -Я же говорила уже, с рынка. Вы не поняли? – устало и тихо сказала она, потупившись в пол. Ожидала, что её опять схватят и бросят на эту скамью, начнут терзать её и без того болевшее тело. Мысленно она уже вся сжалась. Но Печечкин прищёлкнул пальцами и сказал:
  -Вводите!
  Дверь открылась,  и ввели… Киру Красавину. Наталья удивлённо уставилась на неё.
  -Ну, говори, Красавина, что было на мельнице? И о чём рассказывала Помялова? – надвинулся на неё Печечкин.
  -Наташка-то говорила? – посмотрела на неё Кира. – Да ни о чём особом не говорила.
  Карилов около её лица стал играть плёткой.
  -Отвечай! – крикнул он ей.
  -Да я и говорю, - не сводила глаз с плётки Кира. – Ничего особого и не говорила.
  Карилов приблизился к ней ещё ближе.
  -А вам девичьи сплетни тоже интересны? – испуганно посмотрела она на Печечкина.
  -Нет, - сквозь зубы выдавил тот. – Листовка была?
  -Листовка была, - подтвердила Кира.
  -Откуда?
  -Смешной и глупый вопрос, господин начальник. Этих листовок полно по всему городу, и взять их можно где угодно…
  -А ну, - замахнулся на неё Карилов. – По делу говори!
  -Поняла, - ответила Кира. – Так я ж по делу и говорю.
  -О положении на фронтах Помялова рассказывала? – наступал на неё Печечкин
  -На фронтах? – тянула с ответом Кира.
  -Ну, отвечай! – взмахнул плетью Карилов.
  -Листовку читала, - быстро ответила Кира.
  -Всыпать ей плетей может? – с сомнением спросил Карилов у Печечкина.
  -Потом, успеется. Увести её в камеру пока! Следующая!
  Наташа уже предполагала, кого введут. Ведь Пылина назвала только две фамилии. И точно, в кабинет ввели нерешительную и растерявшуюся Ольгу Уприну.
  -Знакомы? – бросил ей Печечкин, указывая на Наталью.
  -Немного, - тихо ответила девушка.
  -При какой обстановке познакомились?
  Оля рассказала.
  -Что там говорила Помялова?
  -Не помню уже, - упавшим голосом отвечала девушка.
  -О положении на фронтах говорила?
  -Да, кажется.
  -Что именно?
  -Не помню.
  -Листовку показывала?
  -Да, - робко отвечала Оля.
  -Читала?
  -Не помню.
  -Что ещё говорила?
  -Не знаю…
  -Увести! – наконец рявкнул Печечкин. Посмотрел на Наташу:
  -Надумала говорить? Или понравилось? – он кивнул ей на лавку в углу кабинета. – Продолжим?
  Наташа сжалась вся внутри, но тихо и спокойно сказала:
  -Делайте что хотите, - и прикрыла глаза.
  -Откуда информация? Где приёмник?
  Но она только молчала. Озверевшие уже Печечкин и Карилов вновь бросили её на лавку. Ей уже было всё равно, что с нею будет дальше. Закусив губы, она только стонала, боли она уже почти не чувствовала. Через какое-то время вновь потеряла сознание, её вновь облили холодной водой. Когда она открыла глаза, то увидела в кабинете Веру Каменщикову.  Как она здесь оказалась? Попалась? Но как? Наташа заметила, что та перебирает какие-то папки и краем глаза поглядывает на Наташу. «Ах, да, она же в полиции работает, - вспомнила Наташа, - наверное, по делу сюда зашла». Наташу о чём-то спрашивали начальник полиции и его помощник. До её сознания дошло:
  -Где взяла листовку?
  -На улице, - выдавила из себя тихо Наташа.
  -Откуда вся информация?
  -На рынке услышала.
  -От кого?!
  -Не помню.
  Её снова начали бить. Через какое-то время она вновь опустилась во тьму. Её облили водой.
  -В камеру! – буркнул Печечкин.
  -Не трожь! – почти приказала Наташа. – Сама пойду! – она с трудом села на лавке. Обвела всех прямым смелым взглядом и заявила, чеканя каждое слово:
  -Как я вас всех ненавижу!
  Карилов размахнулся плетью и ударил её прямо по лицу. Натаща прижала к лицу ладони.
  -Убрать! – приказал Печечкин.
  Её опять утащили в камеру. В ту же самую – в одиночку. Дверь захлопнулась. Она опять осталась одна, наедине со своими мыслями.

  Утром приоткрылась дверь в камеру, и кто-то закинул ей маленький клочок бумаги. Дверь закрылась. Наталья добралась до бумажки. Это оказалась записка, написанная её шифром (который она когда-то предлагала штабу, но там отнеслись к её предложению скептически). Сейчас в незамысловатом рисунке красовались кружочки, палочки, треугольнички и другие знаки. Но прочесть было можно: «Наталья, держись. Мы рядом. Твои друзья».  Как она была счастлива, прочитав это! Как тепло и радостно сразу стало на душе! «Ребята. Они помнят обо мне» - стучало её сердце. Она расцеловала записку, прижала её к груди. Ещё и ещё раз читала. И вот уже всё её сознание захватило, в голове и сердце стучало: «Держись. Мы рядом. Друзья». Да плевать она уже хотела на палачей! Пусть делают с ней что хотят! На душе было светло и тепло. Но от записки следовало избавиться, чтоб не навлечь подозрение на ребят. Она разорвала её на мелкие-мелкие кусочки, такие, что было вместе уже не собрать, и развеяла их по камере. Обнаружат их – ну и что? Записку всё равно не прочтут, а одним вопросом ей больше зададут, одним меньше, - какая уже разница?
  Через некоторое время в камеру вновь открылась дверь:
  -Помялова, выходи!
  Её привели не в привычный уже кабинет, а в другую – маленькую – комнату. В углу стоял большой, непокрытый стол, на котором лежали плети разной величины и толщины, какие-то крючья, петли, п середине комнаты стояли козлы, с потолка свисали верёвки, петли, в другом углу находилась жарочная печь, рядом лежали железные штыри (тоже разного вида и размера), стоял таз с водой, на полу у двери стояли два ведра с водой, а в полу возле небольшого оконца был сток, как в бане. За столом сидел здоровый лысый человек, с большими, волосатыми, руками и, развалившись, лениво курил папиросу. Здесь же находился и Карилов.
  Наталья осмотрела всё это спокойным взглядом и прямо, открыто посмотрела на Карилова:
  -И что вы всем этим хотите показать? – голос её был негромкий, но уверенный, твёрдый.
  Карилова это, видимо, взбесило.
  -Да я тебя сейчас собственноручно… - и он уже потянулся к прутьям на печке. Но в это время открылась дверь, и заглянувший полицай сказал Карилову:
  -Помялову требует к себе Печечкин.
  Карилов только разочарованно махнул рукой (забирайте мол). Когда Наташа зашла в знакомый ей кабинет, она  вся обомлела, застыла в замешательстве, лицо её побледнело. Сергей Козырев… Почему он здесь? Что случилось? Попался сам или кто-то выдал? Она знала от Густы, что за клубом идёт слежка. Напали на след?
  Сергей только мельком взглянул на неё (Не признал? Не может быть!).
  -Так значит, как договорились? – уверенно сказал он Печечкину. – Пять тысяч? Без всякого обмана?
  -Да уж куда от тебя денешься? – только и сказал ему Печечкин.
  -Я скоро приду, - и он повернулся к двери. На полпути остановился и опять обратился к Печечкину:
  -И не трогайте её пока!
  -Вот этого я тебе обещать не могу, - усмехнулся Печечкин.
  «О чём это они? И как здесь оказался Козырев? Они говорят, как старые приятели. Может Сергей с ними заодно?» - роились в голове Наташи мысли.
  -Ну что с тобой делать, Помялова? – обратился к ней Печечкин, оборвав её раздумья. – Выкупить тебя хотят. Кто он тебе? – и Печечкин указал на закрывшуюся дверь. Наташа смешалась, не знала что ответить, задумалась: «Что сказать?»
  -Кто он тебе? – повторил свой вопрос Печечкин.
  -Мой начальник, - растерялась Наташа. Просто  ей больше нечего  было ответить. Ведь не рассказывать же, что он её товарищ по подпольной работе! Да и братом–сватом он ей не являлся.
  -Вот и он так же говорит, - грустно вздохнул Печечкин. – Говорит, что ты у него ценный работник, в клубе на все руки, и без тебя там никак. Вот, даже деньги за тебя предлагает, - он помолчал, о чём-то задумавшись, потом встрепенулся:
  -Ну ладно, о чём это я? В принципе, ты нам больше не нужна. Ну и упряма же ты, девица, - он ей хищно подмигнул. – Всыпать бы тебе напоследок!
  Наташа всё это время внимательно рассматривала его, в душе её роились разные мысли и чувства. Но она  уже не испытывала ненависти к нему. Нет. Теперь она ему только сочувствовала. При последних его словах только пожала плечами, словно говоря этим движением: «Делайте что хотите». Так они ещё некоторое время смотрели друг на друга - Печечкин задумчиво, словно решая, что с ней делать, Наташа прямо и изучающее его разглядывала: какое решение он примет? Но ей стало уже всё равно, ведь ребята собрались её выкупать. А значит совсем скоро свобода!
  -К Карилову! – резко воскликнул Печечкин.

                                                        *  *  *

  -Наташку Помялову арестовали! – эта весть облетела многих.
  -Смотрю, по улице ведут Натку  - связанную, рядом два полицая, а сзади Карилов, гад этот! Я хотел подойти, но она головой только помотала, не лезь мол. Ну, я и не полез, - рассказывал Пашка Каризо Олегу Дымову. Пашка прибежал к нему домой весь взмыленный, возбуждённый.
  -За что арестовали? – спросил Олег у Пашки.
  -Не знаю.
  -Помялову взяли, - говорил шёпотом в клубе Антон Деменко Козыреву.
  -Как взяли?
  -Не знаю. На улице видел, как её вели. Я сразу к тебе.
  -Илья, - подошёл Сергей к Ваничу, - Наташу взяли. Мне надо отлучиться. Побудешь за старшего в клубе.
  И он отправился к Теплоухову.
  -Игнат, Помялову Нату арестовали, - с порога сказал он.
  -Когда арестовали? Какие подозрения? – спросил тот.
  -Не знаю, ребята на улице видели.
  -Ещё кого-нибудь взяли?
  -Нет пока. Ничего не слышно.
  -Так может ещё всё обойдётся? Надо штаб собрать. Предупреди всех.
  -Хорошо, - и Сергей ушёл.
  Весть облетела почти всю организацию. Многие переживали за Наташку, сочувствовали ей. Но больше всех переживал Толя Петров, он места себе не находил. Постоянно перешёптывался с Пашкой Каризо, Митей Кардышевым и другими ребятами. Но все были в неведении, как это произошло и в чём её обвиняют. Где она могла проколоться? Выдержит ли допросы и пытки? Ведь она знала очень многое и многих! Но больше никого не арестовывали, и это хоть как-то обнадёживало.  Всё прояснилось только к вечеру, когда в клуб пришла Густа Цаплина.

  Густа с утра ещё заходила к Помяловым, но ни Наташи, ни тёти дома не было (они уже отправились на мельницу). Она заходила ещё несколько раз, но те ещё не вернулись. А когда Густа зашла уже во второй половине дня (почти под вечер), то застала только одну заплаканную тётю Вику. Она молча и безвольно сидела у стола, и только слёзы катились по её ещё более побелевшим щекам, в руках она теребила носовой платочек весь уже мокрый от слёз, взгляд её был окаменевший и ничего не выражал.
  -Что случилось, тётя Вика? – бросилась к ней Густа. Та молча,  ничего не выражающим взглядом посмотрела на племянницу, будто и не видела её вовсе.
  -Наташу арестовали, - одними губами проговорила женщина.
  -Как арестовали? Тётя Вика, успокойся! – Густа налила стакан воды, нашла в шкафчике успокоительные капли, накапала в стакан. – Вот, выпей, - сунула в руки женщины стакан. – Пей, пей, тётя Вика, - говорила она, подставляя стакан к губам женщины и поддерживая его. Поставила его на стол после того, как тётя попила. Прижала к себе тётину голову, погладила её по волосам.
  -Ну хватит, хватит, тётя Вика, - говорила Густа, нежно гладя женщину по голове. – Успокойся. Наташе сейчас нужна наша поддержка. Нам сейчас нельзя унывать и плакать. Мы должны бороться, думать, как её спасти.
  То ли после капель, то ли после ободряющих  слов племянницы, но женщина потихоньку начала приходить в себя, ожила. Густа села перед ней на пол, положила руки ей на колени, погладила по руке.
  -Тётя Вика, - мягко сказала Густа, - расскажите, как всё было? За что её арестовали?
  И женщина ей рассказала всё, как было  - всё,  что она знала и видела.
  -Значит за агитацию? – произнесла Густа. Виктория Павловна зарыдала громко, навзрыд.
  -Тётя Вика, ну успокойся, - девушка вновь встала, прижалась к женщине, начала её нежно и ласково гладить. – Ты же знаешь, чем мы занимаемся. Произойти может всякое. Но мы своих друзей в беде не бросаем. Тётя Вика, верь, что мы сделаем всё возможное, чтобы её освободить!
  -Я верю тебе, Густочка, верю, - тихо сказала женщина, гладя загорелую и крепкую руку своей племянницы. – Я постараюсь не плакать, Густочка. Тебя, наверное, товарищи ждут? – спросила она у племянницы, хотя и очень хотела, чтоб та осталась около неё, с ней было легче и спокойнее, от неё исходили сила и надёжность.
  -Я пойду, тётя Вика? – осторожно спросила Густа, заглядывая женщине в глаза.
  -Иди, Густочка. Я справлюсь, - ответила добрая женщина.

  Открытое заседание штаба устроили вечером в клубе после репетиций, несмотря на договорённость не собираться там больше всем составом. Но случай был экстренный, да и народу собралось много. Кроме членов штаба присутствовали ещё: Толя Петров, Сергей Козырев, Митя Кардышев, Надя Полозова, Лиза Фролова, Лена Данилова, Вася Беркутов, Саша Малевич, Марина Антипова, Валера Демьянов и Алёна Голубкина. На повестке дня был один вопрос – арест Наташи Помяловой и что грозит организации в связи с её арестом. Густа уже всем рассказала, как и за что взяли Наташу (со слов тёти Вики – Наташиной мамы):
  -Она ничего не скажет, я её знаю, - закончила своё выступление Густа.
  -Надо решать, что делать дальше, - сказал Игнат Теплоухов.
  -Надо её выручать! – подала голос Лена Данилова.
  -Правильно! – поддержали её.
  -Но как это сделать? – у многих возник этот вопрос, но озвучил его Олег Дымов.
  -Надо напасть на тюрьму и всех полицаев там перебить! – возбуждённо заговорил Пашка Каризо. Его поддержали Толя Петров, неугомонная Лиза Фролова, решительный и непоседливый Вася Беркутов и Лена Данилова, не желавшая оставлять свою подругу. Но остальные молчали задумавшись.
  -Митя, а ты что думаешь? – спросил Паша. – Что молчишь? Ты же с нами был?
  -С кем это «с нами»? – не понял Коля Мельник и строго посмотрел на Павла. – Здесь мы все заодно и решаем общие задачи. Или это не так? Разве вы уже не с организацией? Откалываетесь от неё?
  -Нет, - потупился Паша, - не откалываемся. Просто Митя поддерживал нашу позицию – напасть на полицию.
  -Вот как? – подал голос Каменщиков. – И как вы собирались это сделать?
  Ребята потупились.
  -Мы надеялись на вашу помощь, думали, что вы поддержите нас. Или вы не хотите помочь Натке? – заносчиво сказала Лиза Фролова.
  -Помочь, конечно, надо, - заговорил Игнат Теплоухов. – Но и нападать открыто опасно.
  Многие возмущённо зароптали, негодовали.
  -Опасно для организации, - поправился Игнат. – Сейчас они пока ничего не знают.  Наталья попалась случайно. А значит, и мы не должны выдавать организацию! Надо действовать как-то по другому.
  -Но как? – спросил кто-то.
  -Юра, что говорит Вера? – спросил Миша Струнный у Каменщикова.
  -Ничего. Она же в жандармерии служит, при Зюгеле, а Наташа в руках у Печечкина и Карилова.  Да и помещения ведь даже разные, - ответил Юрий, опустив глаза и разглядывая свои мозолистые руки.
  -Надо всё узнать, - слова Струнного прозвучали приказом.
  Ребята устроились в небольшом кабинете директора клуба. Расположились они кто где смог: за столом на месте Козырева восседал Миша Струнный – командир всей организации (ребята ему беспрекословно верили и безоговорочно  доверяли. За таким боевым и мудрым командиром можно в огонь и в воду!), рядом за столом пристроилась Густа Цаплина,  что-то записывая, поблизости  расположились ребята и девчата, принесли ещё стулья из других комнат (чтоб хватило всем присутствующим), Лена Голубкина и Илья Ванич устроились на диване. Илья взял Лену за руку, крепко и нежно держал её, не отпуская. Он так за неё боялся! Ведь с каждым (и с его Алёной тоже) может случиться то, что случилось  с Наташей Помяловой. При этой мысли у него по спине пробежали мурашки, он только крепче сжал её руку. Рядом с ними на краешке дивана пристроилась Лена Данилова и скромно молчала, глядя на всех выступающих. На подоконнике возле окна уселся Паша Каризо, то и дело заглядывая в окно за толстой шторой. 
  Мысли у многих были примерно те же, что у Ванича: «Выдержит ли Наташа? Не заговорит ли?» Ведь знала она многое. И эта цепочка могла погубить всю организацию. Они не хотели терять свою боевую подругу. Больше других переживал Толя Петров, он втайне любил Наташу, при встречах любовался ею (догадывалась ли она об этом?). Но возле неё постоянно крутился Пашка Каризо, и Толя стеснялся признаться ей в своих чувствах. Может, зря? Скорее всего, с Пашкой они только друзья, и ничего серьёзного между ними нет. И он пообещал себе, что признается ей в своих чувствах сразу, как только увидит её. Перед ним предстали её большие тёмно-серые выразительные глаза. Интересно, что они сейчас выражают? Что с нею самой? Он представил  её в застенках, в окружении полицаев, и его всего передёрнуло.
  -Ребята, что будем делать? – разрубил он всеобщее молчание негромким, но твёрдым голосом.
  -Густа, ничего не надо записывать, - посмотрел Струнный на рядом сидящую девушку и забрал у неё бумагу. Но текста на бумаге не было. Вместо записи он увидел умело и выразительно выполненный рисунок. На листе бумаги была изображена невысокая, худенькая девушка, с короткими косичками, руки её находились сзади, она стояла, гордо подняв голову и смело смотрела перед собой. Рядом с девушкой Густа изобразила двух полицаев: тощего, высокого (как палка) и толстого, маленького (похожего на колобок), лица их были перекошены от злости. Михаил улыбнулся, положил листок на стол. Все стали разглядывать рисунок, он переходил из рук в руки. Наконец, когда он обошёл всех, его забрал Толя Петров:
  -Можно я его себе оставлю? – просящее посмотрел он на сидящих за столом Густу и Михаила.
  -Опасно очень, уничтожить бы надо, - ответил ему Михаил.
  -Я осторожно. Спрячу так, что никто не найдёт! – попросил Толя.
  -Ладно, оставляй, - только и махнул рукой Михаил. – Но ты представляешь, что с тобой может быть, если у тебя его найдут?
  -Отлично представляю! – радостно заявил Толя, бережно пряча листок в одежду у своей груди.
  «А он ведь её любит, - подумал Ванич, глядя на Петрова. – Каково же ему сейчас? Бедный».  И он бережно обнял Алёну одной рукой за плечо, другой продолжал сжимать её руки, покоящиеся на коленях. Какое счастье, что она рядом!
  -Сергей, ты ведь знаком с Печечкиным? – подал голос Митя Кардышев, глядя на Сергея Козырева. – Может, сможешь с ним договориться?
  -Да, помнится, ты уже с ним договаривался, чем спас очень многих ребят! – поддержал Дымов.
  -Тогда случай был другой, - нерешительно отозвался Козырев.
  -Но другого выхода пока не видно, - поддержал ребят Георгий Обухов.
  -Ладно, ребята, попробую, - нехотя согласился Козырев. – А если не получится?
  -Тогда будем думать дальше. Только ты не подставляйся. Не выдавай себя, - сказали старшие.
  -Наверное, лучше действовать как директор клуба, её начальник? Ведь по бумагам она у тебя числится? – подсказал Ванич.
  -А ты, Юрий, узнай как можно больше от Веры. Пусть она там разведает обстановку. Но осторожно только, не подставляясь.
  На том пока и порешили.

  На следующий день Сергей Козырев подкараулил на улице своего соседа Печечкина, подошёл к нему, поздоровался.
  -Слушай, Печечкин, в твоей темнице томится одна моя артистка, - жуя соломинку и с прищуром глядя на собеседника своими зелёными глазами, развязно начал Сергей.
  -Ты о ком это? – не понял полицай.
  -О Наталье Помяловой, - парировал парень.
  -Нет, нет, и речи быть не может, - заявил Печечкин, отворачиваясь от Козырева, пытаясь продолжить свой путь.
  -В чём её обвиняют? – остановил за руку его Сергей.
  -В агитации.
  -И кого же она агитировала и в чём?
  -Народ на мельнице, сводки Совинформбюро читала.
  -Ой, брось, Печечкин, разве это обвинение? Эти сводки вон по всему городу расклеены.
  Печечкин вздохнул, - это была правда. И как только они ни искали зачинщиков, тех, кто клеит и распространяет – ничего не давало результатов. Их распространители были неуловимы. И он было обрадовался, когда Карилов притащил эту девушку, надеялся зацепиться, размотать клубок. Но девица молчит. А может, она на самом деле ничего не знает? И листовка у неё оказалась случайно?
  -Что ты хочешь за неё, Печечкин? – спросил парень.
  -А тебе она действительно так нужна? Найди другую, - сказал главный полицай.
  -Не получится. Наталья у меня мастер на все руки и станет украшением любого концерта, - ответил Сергей.
  -Приходи завтра в полицию. Там поговорим.
  -Но сегодня…
  -Я сказал  - завтра! Или разговора не получится совсем, - отрезал Печечкин. Он надеялся вытянуть из Натальи ещё что-нибудь. Готовил для очной ставки с ней двух девушек–свидетельниц.
  И Сергею сейчас ничего не оставалось делать, как согласиться на условия Печечкина. Так хоть есть какая-то надежда на её спасение.

  А Вера Каменщикова в это время обдумывала, как ей попасть в помещение тюрьмы (где держали всех заключённых) и хоть что-то узнать о Помяловой (её брат Юрий дал ей такое задание). Она не любила находиться в тюрьме, где допрашивают и мучают людей. Она не любила и боялась этих страшных зрелищ. Но приказ есть приказ. К тому же, Помялову она хорошо знала, та часто прибегала к брату, была вечно шустрая, весёлая, подвижная. Казалось, ничто не может её напугать, вывести из равновесия. Как она сейчас? Вера весь день думала над этим. И в душе обрадовалась, когда Зюгель к вечеру уже что-то потерял. Перерывал все бумаги на своём столе.
  -Вы что-то ищете, господин Зюгель? – вежливо поинтересовалась Вера на немецком языке.
  -Не вижу дела Флоткина. Где оно может быть?
  -Может, у Печечкина? – осторожно поинтересовалась она.
  -Ох уж эти русские! Ужасно безответственный, неаккуратный и наглый народ! – ответил ей Зюгель.
  -Может, я схожу, посмотрю его там? – услужливо предложила Вера.
  -Сходи, посмотри, - согласился Зюгель.
  Подходя к кабинету Печечкина, она поняла, что там кого-то пытают.  Оттуда раздавались окрики и взмахи плетей. Вздохнув и поборов себя, она робко постучала в дверь. Заглянула.
  -Господин Печечкин, господин Зюгель потерял дело Флоткина. Может, оно у вас? Посмотрите, пожалуйста.
  Печечкин с Кариловым уставились на неё. Размахивать плетьми они престали, тело на скамье было, кажется, бездыханно.
  -Смотри там сама, - жёстко кивнул ей на шкаф Печечкин. Она начала перебирать папки, краем глаза поглядывая на происходящее в кабинете. На скамье, обнажённой и распластанной, она узнала… Наталью Помялову.  В ней уже трудно было распознать ту весёлую, беззаботную девушку, что прибегала к ним домой.
  Печечкин кивнул головой, один из полицаев вылил на Наталью ведро воды. Та медленно начала приходить в себя, оглядела находившихся в комнате, мельком взглянула на Веру, отвела взгляд. Неужели не узнала? В принципе, это было сейчас и к лучшему.
  -Где взяла листовку? – гаркнул Карилов, размахивая плетью.
  -На улице нашла, - тихо, но уверенно произнесла Наташа.
  -Откуда вся информация? – повысил голос Печечкин.
  -На рынке услыхала, - еле слышно отвечала девушка.
  -От кого?
  -Не помню…
  Печечкин дал знак своему помощнику, и они опять вдвоём начали избивать её плетьми. Вера посмотрела на спину Натальи… Ей стало дурно. Она вцепилась в край стола, возле которого стояла, опустилась на рядом стоявший стул. Молча, расширенными от ужаса глазами смотрела, как избивают её боевую подругу (именно так называл Юрий всех своих товарищей по подполью, - боевой друг, боевая подруга) и ничего не была в состоянии сделать, - ни помочь ей, ни уйти (ноги её не слушались). Но Наталья только, закусив губы до крови, тихо постанывала. Вдруг замолчала. Её облили водой, приводя в чувства.  Она медленно и осторожно села на лавке. Обвела всех ясным ненавидящим взглядом и заявила:
  -Как я вас всех ненавижу, немецкие холуи! – голос её прозвучал громко и звучно.
  -Убрать! – распорядился Печечкин. Наташу утащили. А Печечкин удивлённо посмотрел на Веру.
  -Ты до сих пор здесь?! – заорал он на неё. – Нашла?
  -Да, - промямлила Вера.
  -Тогда убирайся!
  Вера, схватив нужную папку, вылетела из кабинета.
  Дома она обо всём рассказала Юрию.
  -Мне страшно, Юра, - добавила она. Тот обнял её, погладил по голове, чмокнул её в макушку. Но успокаивать не стал, понимал, что такое может быть с любым из них, и с Верой в том числе.
  -Надо быть осторожнее, Вера. Чтобы не попасться им.
  -Что делать, Юра? – неуверенно спросила девушка у своего старшего брата, которому всегда и во всём доверяла.
  -Жить дальше! И бороться, - ответил он. – А за Наташу не волнуйся.  Ребята её освободят. – Он взял листок бумаги, ручку и принялся что-то рисовать, складывать какие-то знаки в  рисунок. Нарисовал немного. Свернул, протянул Вере, сказал:
  -Это записка для Наташи. Очень важное для неё послание. Передай, пожалуйста, ей. Но только не сама. Передай с надёжным человеком.
  -Хорошо, передам, - серьёзно ответила Вера, забирая у брата записку.
  А рано утром она уже решала, с кем лучше передать записку. Лучше с одним из полицаев, которые часто крутятся возле тюрьмы. Из всех кандидатур она остановила свой выбор на Лёшке Бурове, которого знала ещё со школы, который пытался раньше ухаживать за ней и которому можно было довериться больше остальных. В полицию он пошёл не ради идейных соображений, а ради того, чтоб куда-нибудь устроиться. Да и паёк у полицаев был больше чем у простых рабочих, жилось им в материальном плане получше, наверное, именно это его и привлекло.
  Во дворе тюрьмы она заметила Бурова, подошла к нему, заигрывающее улыбнулась:
  -Лёша, надо передать записку одному человеку.
  -Так передай, - почти равнодушно сказал он.
  -Я не могу. Он там, - она кивнула на рядом стоящее здание застенков.
  -Не положено, Вера, ты же знаешь, - упирался парень.
  -Ну пожалуйста, Лёша. Очень надо, - настаивала, улыбаясь, она. Пересилив себя, взяла его за руку.
  -Что мне за это будет? – начал отступать он.
  -А что ты хочешь?
  -Твой поцелуй.
  -В щёку, - после некоторых раздумий согласилась она.
  -Ну хорошо, - разочарованно произнёс парень, беря записку. – Кому передать?
  -Помяловой.
  Взяв записку, он не двинулся с места.
  -Ну? – поторопила его Вера.
  -А обещание? – напомнил он. И ей пришлось чмокнуть его в щёку. Он разочарованно протянул:
  -Только ради тебя рискую, Верка. Помялова вообще-то закрыта, в одиночке, и ей любые передачи запрещены..
  -Ну пожалуйста, Лёша, ты ведь обещал, - погладила она его по руке.
  -А мы ещё встретимся?
  -Возможно, - заверила она его. Он скрылся в помещении тюрьмы, откуда раздавались дикие крики. «Опять кого-то мучают», - поёжилась Вера и быстрыми шагами направилась в сторону здания жандармерии.

  -Ну? – требовательно спрашивал Козырев у Печечкина, уверенно войдя в его кабинет. – Как насчёт вчерашнего обещания?
  -Пять тысяч марок - и она твоя, - пожал плечами Печечкин. 
  -Так много? – повёл бровью Сергей.
  -Торг неуместен, - строго заявил Печечкин голосом, не терпящим возражений. – либо так, либо твоя артисточка останется у меня!
  -Где она? Я хочу её видеть, - тоже повысил голос Сергей.
  -Зачем? – удивился Печечкин.
  -Хочу убедиться, что она жива и цела.
  Печечкин, усмехнувшись, приказал привести Помялову (сам не догадываясь о том, что тем самым вырывает её из рук Карилова). Через некоторое время её ввели в кабинет. Сергей мельком взглянул на неё и ужаснулся – вся она была избита, в кровоподтёках, платье изодрано, девушка еле держалась на ногах. Но она бесстрашно смотрела на Печечкина в упор. Взгляд её словно говорил: «Ну, на что ещё вы способны?». Увидев Сергея она смешалась, опустила глаза и старалась на него больше не смотреть. О чём она думала в это время?
  -Так значит как, договорились? – обратился он к Печечкину. – Пять тысяч? Без обмана?
  -Да уж куда от тебя денешься? – махнул рукой Печечкин.
  -Я скоро буду, - повернулся к двери Сергей, опять взглянул на измученную Наташу, добавил:
  -И не трогайте её пока.
  -Этого не обещаю, - донеслось ему вслед.
  И с мыслью о том, что надо скорее найти деньги, Сергей направился от здания тюрьмы по ближайшей улице.  Но вскоре его остановили – Густа и Толя подошли к нему, Густа взяла его за руку выше локтя, уверенно остановила, спросила, заглядывая в глаза:
  -Ну как там она? Ты её видел?
  -Видел, - но, посмотрев на Анатолия, смолчал об истинном положении Помяловой. – Держится, - только и сказал он.
  -Что сказал Печечкин? Он отпустит её? – спросила Густа.
  -Требует пять тысяч марок за неё.
  Анатолий только присвистнул.
  -Сколько в нашей казне? – спросил Сергей у Густы (у ребят была своя казна, куда они регулярно платили комсомольские взносы, пополняли казну как могли, ведь им постоянно требовались деньги. Казна всей организации находилась у Густы как у секретаря. Да и человек она была серьёзный, ей все доверяли).
  -Мало, - ответила та. – Всего три тысячи двести пятьдесят марок, - она говорила правду, ведь совсем недавно им пришлось заплатить десять тысяч за одного военнопленного полковника, которого нашла в одном из лагерей Лиза Фролова и, выдав его за своего дядю, смогла уболтать и подкупить охрану. Полковника они переправили в область, и сейчас поддерживали с ним связь. К тому же на днях они помогли одной очень бедной и многодетной семье, отец которой погиб на фронте, - закупили детям необходимых продуктов. И казна почти опустела.
  -Надо срочно где-то найти деньги! – тревожился Сергей.
  -Достанем, - уверенно заявил Толя.
  Ребята разошлись. Дома у себя Толя Петров открыл шкаф, достал свой выходной костюм, почти новый (ведь надевал он его только в особо торжественных  случаях), аккуратно его сложил, положил в корзину, сверху бросил пару деревянных ложек, которые сам недавно выстругал.
  -Толя, ты что делаешь? – заволновалась мать, глядя на него. – Куда ты это собрался нести?
  -Продавать, - буркнул сын.
  -Костюм не дам! Он тебе ещё пригодится, где мы новый возьмём? – и она полезла в корзину за костюмом.
  -Не лезь! – строго сказал, даже закричал, на неё Толя, с силой убирая её руки от костюма. – Мои вещи, что хочу то с ними и делаю! А ты вообще помолчи! – цыкнул на неё Анатолий. После того случая с немцами в их доме, он перестал уважать свою мать и старался с нею не общаться.
  Женщина только обиженно покачала головой и отошла в сторону, наблюдая за действиями сына. А тот открыл письменный стол, достал свою любимую лупу, с которой никогда не расставался, гордился ею перед ребятами, нежно погладил её, словно прощаясь, и тоже сунул в корзину. Забрал её и исчез из дома.

  Во второй половине дня к Густе пришёл Анатолий.
  -Вот, - сказал он, - достал сколько смог. Всего пятьсот марок, - протянул он ей деньги.
  -Ничего, не переживай, Толя, соберём нужную сумму.
  Совсем недавно ей столько же принесла Лена Данилова она  раздобыла  их, продав две бутылки самогона, которые дала ей Лиза Фролова (Лиза их достала у немцев во время одной из своих отлучек из города. Оставалось ещё семьсот пятьдесят марок. И Густа решительно направилась к дому соседки – рыночной торговки:  та жила более зажиточно, чем все остальные.
  -Тётя Даша, дайте, пожалуйста, семьсот пятьдесят марок, - решительно обратилась к ней с порога девушка.
  -Зачем тебе такая сумма? – недоверчиво проворчала женщина.
  -Выручить одного очень хорошего человека!
  -Кого это? – подозрительно поинтересовалась та.
  -Мою сестру!
  -Эту хулиганку? Нашла тоже хорошего человека! Она меня обворовывала, яблоки таскала из сада.
  -Ну это же всё в прошлом, тётя Даша, - примирительно убеждала её Густа. – Я отработаю! Обязательно отработаю! Полы помою, дрова наколю, сделаю всё, что вы скажете! – умоляла её девушка.
  -Вот отработаешь и деньги получишь, - уверенно сказала женщина.
  -Деньги сейчас нужны, срочно, - умоляюще просила девушка. – Ну тётя Даша, Вы же добрая, Вы хорошая, - гладила она по руке уже сомневающуюся соседку. – Помогите, пожалуйста, - посмотрела она доверчиво в её лицо.
  -Ну ладно, дам тебе эту сумму, - сказала женщина, открывая ящик комода и протягивая деньги.
  -Спасибо, тётя Даша! – хватая протянутые ей марки и поцеловав женщину в щёку, воскликнула Густа. – Вы самая добрая женщина на свете!
  -Отработаешь! – сказала соседка уже в спину Густе.
  -Обязательно, - услышала ответ.
  Густа сразу побежала разыскивать Сергея Козырева. Нашла его, как и ожидала, в клубе, там уже вовсю ставили новую программу.
  -Вот, всё собрали, - запыхавшись и протягивая ему деньги, сказала она.
  -Пошли. Надеюсь, что не обманет, - и направился к выходу. Прислушивающиеся к их разговору ребята и девчата потянулись за ним.
  -А вы все куда? – удивлённо и строго посмотрел на них Сергеё.
  -С тобой, за Помяловой, - ответили те.
  -Толпой ходить не надо! Ждите здесь, - отрезал он. – Со мной только Густа, Толя и Паша.
  -А я? Можно мне? – неуверенно посмотрела на него Лена Данилова.
  -Ладно, пошли, - мельком взглянув на неё, уступил Козырев.
  Ребята направились в сторону полиции. Не доходя до неё, на одной из улочек, возле скамейки, Сергей сказал остальным:
  -Дальше всем идти опасно, подождите здесь.
  Ребята остановились нерешительно и недоумённо, но Густа поддержала его:
  -Сергей прав, подождём их здесь, - и села на скамейку. Лена Данилова устроилась рядом с ней, спросила:
  -Как ты думаешь, Густа, Наташу отпустят?
  -Конечно, отпустят! Сергей ведь обещал. А он слов на ветер не бросает.
  Пашка нетерпеливо сорвал травинку, засунул её в рот, натягивая на глаза козырёк своей старенькой кепки. Анатолий молча и терпеливо ждал, не сводя глаз с улицы, куда скрылся Сергей, прислонился к забору.
  Сергей уверенной походкой зашёл в кабинет Печечкина.
  -Вот, - выложил он перед ним на стол деньги. – Как договорились. Пять тысяч, можешь пересчитать.
  Печечкин медленно взял со стола деньги, перелистал их одним пальцем, глядя в это время не на деньги, а на Козырева. Спрятал их в ящик стола.
  -Всё верно? – усмехнулся Сергей, наблюдая действия главного полицая. – Теперь ты выполняй свои обещания. Где Помялова?
  Печечкин усмехнулся, криво сказал:
  -Вряд ли тебе такой работник уже нужен.
  -Где она? – настаивал Сергей уже повышенным тоном.
  -Пошли, - пожал плечами полицай.
  Они вышли из кабинета, Печечкин повёл его вглубь по серому, тёмному коридору; тут и там раздавались крики, стоны, плач. Картина была далеко не весёлая, а какая-то мрачная. Наконец Печечкин подошёл к дежурившему в коридоре полицаю.
  -Открывай камеру, - потребовал он, указывая на ближайшую к нему дверь. Тот подчинился. Печечкин пропустил Сергея вперёд, зашёл за ним, кивнул на распростёртое на полу тело девушки:
  -Вот твоя артисточка. Забирай.
  -Что вы с ней сделали?! – негодовал Сергей.
  -Это Карилов. Все претензии к нему, - сказал Печечкин и удалился.
  Сергей бросился к девушке. Она безмолвно лежала на полу, в луже крови, лицо её было в кровоподтёках, синяках. «Спит или без сознания? – подумал Сергей. – Или?..» Нет, об этом он не хотел даже думать!
  -Наташа, - позвал он. Никаких результатов это не дало. – Наташа! – уже громче позвал он. – Ты меня слышишь? Наташа! – он взял её за тонкие плечи и стал легонечко потряхивать. – Наташа! Ты меня слышишь?
  Девушки застонала. «Слава Богу, жива» - подумал он, забыв в это время, что Советская власть отрицает Бога. Как-то само вырвалось из его души. Он снял с себя чистый, аккуратно отглаженный пиджак, осторожно приподнял девушку, накинул пиджак на неё. Девушка застонала, открыла глаза.
  -Ты как здесь оказался? – только и прошептала она и опять впала в беспамятство.
  «Отсюда надо как-то выбираться» - подумал он. Наталья не сможет идти сама, это было уже ясно. Сергей очень осторожно поднял её на руки. Маленькое, тоненькое тело её оказалось тяжелее, чем он думал. Но, прижимая к себе её, словно что-то хрупкое, он стал выбираться из здания тюрьмы. Улица встретила их светом заходящего солнца, бурной зеленью деревьев и пением птиц. Девушка пришла в себя, попыталась открыть глаза, но от света снова их прикрыла.
  -Где я? – тихо спросила она.
  -На свободе, - шепнул ей на ухо Сергей.
  -Сергей Козырев? – так же шёпотом удивлённо спросила она.
  -Да, я, - ответил он. – Но тебя ребята ждут.
  -Так здорово, - радостно выдавила она из себя. – Я знала, что вы придёте! Я вас ждала после записки, - глаза её стали привыкать к свету, и она их открыла.
  -Какой записки? – не понял Сергей, приостановился.
  -Ну вы же мне записку передали…
  -И где она? – спросил Сергей.
  -Пришлось изорвать. Опасно было оставлять, - грустно, одними губами прошептала Ната.
  -А что в ней было?
  Ната наизусть прочла текст преданной ей записки, радостно заулыбалась, глаза её засверкали. Вдруг она неуверенно и удивлённо посмотрела на Сергея:
  -Разве это не вы писали? – спросила она. – Она была написана нашим шифром, - шепнула она.
  -Значит, кто-то из наших. У тебя много друзей! – успокоил он её и шагнул дальше. – А ты сама сможешь идти? – вдруг спросил он.
  -Попробую.
  Она попыталась встать на ноги, но, не удержавшись на них, начала оседать. Сергей её снова взял на руки.
  -Осторожно, больно очень, - попросила она.
  -Ладно, пойдём. Там тебя друзья ждут.
  -А кто? – улыбнулась Ната.   
  -Сама увидишь.
  Остаток пути они проделали молча. На одной из улочек из тени большого дерева (уже почти совсем стемнело) к ним метнулось четыре фигуры.
  -Что с ней? – тихо спросили у Сергея.
  -Да вроде в порядке, - ответил он так же тихо.
  -Да какой уж тут порядок! – раздался голос Густы.
  -Давайте её домой отнесём.
  -Всей толпой?
  -Ну и что? Комендантского часа пока нет. Прорвёмся! – уверенно заявил Паша Каризо.
  -Можно её взять? – осторожно спросил Толя Петров.
  -Да в порядке я, ребята. И в полном сознании. Что вы со мной возитесь как, с малым дитём? – тихо сказала Наташа. Сергей сел на скамейку и посадил её на свои колени (чтоб ей было помягче и поудобнее).
  -Подождите, сейчас немного приду в себя, - закусывая губу, сквозь зубы процедила Натка. Из глаз её непроизвольно показались слёзы.
  -Что ты, Наташенька, - присаживаясь рядом, Густа погладила её по руке. – Успокойся. Мы уже рядом. Больше ничего они тебе не сделают, - ласково говорила ей сестра.
  Лена Данилова стояла рядом и гладила её взлохмаченные, с запёкшейся кровью волосы. Паша Каризо нетерпеливо зыркал  из-под кепки своими большими синими глазами и торопил:
  -Давайте скорее, скоро опасно будет идти по улице.
  -От кого я слышу об опасности! – укоризненно покачала головой Густа.
  -Ладно, пошли, хватит уж сидеть, - Толя Петров, осторожно взяв свою подругу из рук Козырева,  нежно прижал её к себе и направился в сторону Наташиного дома. Остальные отправились за ними. Наташа обвила Толю руками, заглянула ему в лицо своими лучистыми серыми глазами, улыбнулась ему, показывая так ему полюбившуюся ямочку на одной щеке.
  -А ты переживал за меня? – неожиданно спросила она.
  -Ещё как! – заверил он её, ещё сильнее обнимая её. – Больше никому тебя не отдам!
  Она засмеялась весело и задорно, насколько это позволяло нынешнее её самочувствие.
  -Ну ладно, хватит меня таскать, дальше сама пойду, - сказала она уже недалеко от своего дома. Он удивлённо на неё посмотрел.
  -Не надо маму пугать, - объяснила она.
  Толя осторожно опустил её на ноги, придерживая её. Она немного постояла, поправила на плечах пиджак Сергея (который до сих пор был на ней) и, прилагая немалые усилия, медленно пошла к своему дому. Толя подхватил её под руку, поддерживая её. Густа взяла её за другую руку, поглаживая и нежно к ней прижимаясь.
  Лена Данилова постучала в дверь, которая тут же распахнулась, и на пороге появилась Виктория Павловна.
  -Вот, принимайте своё сокровище, тётя Вика, - сказала ей Густа.
  Наташа кинулась в объятия своей матери, та крепко прижала её к себе:
  -Наташенька, милая, - на глазах у женщины появились непрошенные слёзы от счастья. Наташа кусала губы, сдерживая свои слёзы из последних сил.
  -Её бы в кровать уложить, пусть отдохнёт, - подал голос Сергеё Козырев.
  Маленькая, но юркая женщина начала хлопотать возле кровати своей освобождённой дочери, стараясь, чтоб ей было помягче, поудобнее подбила подушку.  Поставила на печь согреть воду, чтоб хоть как-то вымыть Наташу. Та скинула с себя уже весь пропитанный кровью пиджак Сергея. Все ужаснулись, взглянув на её спину. Густа тут же схватила со спинки стула большой платок Виктории Павловны, накинула его на Наташу, шепнула ей:
  -Не надо, чтоб видела тётя Вика.
  Ната кивнула.
  -Пойду я, - беря свой пиджак и сворачивая так, чтоб кровь была не видна, сказал Сергей. – До свидания, Виктория Павловна.
  -До свидания, Серёжа, - отозвалась женщина, хлопотавшая возле плиты.
  -Нам тоже пора уже идти, - встала со своего места Лена Данилова. За ней соскочил и Павел.
  -До свидания, тётя Вика. Пока, Натка. Увидимся ещё! – и скрылся за дверью вслед за Леной. Последнее время Густа всё чаще начала замечать, что он старается быть ближе к Лене Даниловой. Даже клуб стал регулярно посещать, на балалайке научился играть (чем был очень доволен Олег Дымов, руководитель струнного оркестра).
  -Я с вами сегодня останусь, тётя Вика, - сказала Густа, выразительно глядя на Толю.
  -Мне тоже пора, - неуверенно сказал он, внимательно посмотрев на Наташу. Она согласно кивнула ему: «Иди». Он нехотя отправился к двери.
  -До свидания, - и, глядя на Наташу добавил: - Я завтра ещё загляну, - и удалился.

                                     
                                                             *  *  *

  Наташа лежала на своей кровати, на животе (как уложила её Густа). Как здорово, как приятно находиться в мягкой постели, белых чистых простынях, любовно постеленных мамой! Она уже успела от этого отвыкнуть. Ведь в камере она постоянно находилась на твёрдом грязном полу. Как здорово снова очутиться дома! А она уже успела мысленно попрощаться с ним. Хотя в душе её и теплилась маленькая надежда на освобождение, но она старалась о ней не думать, готовя себя к худшему исходу. Но ребята – друзья – сумели её спасти! Нашли выход! Конечно, при этом они рисковали собой. И какой смелый парень Сергей Козырев! Такой бесстрашный, находчивый. Не побоялся зайти к Печечкину. И Вера Каменщикова… Случайно ли она оказалась тогда в кабинете? Наташа успела заметить испуг на побледневшем лице этой красивой, но робкой и стеснительной девушки. Вспомнила, как прижимал её к себе Толя Петров, шепча на ухо нежные и ласковые слова. Обещал ещё зайти. Ребята разошлись совсем недавно, она помнит, что мама накормила её горячим бульоном из овощей с лепёшкой чёрного хлеба. Густа как могла обтёрла её водой, отмыла от грязи и крови (при этом почему-то выпроводив из кухни маму). Уложила в кровать и почти приказала отдыхать, выходя из комнаты и гася свет за собой. Наташа осталась одна. И от боли, от жалости к себе и к своей маме, от счастья, нахлынувшего на неё, разрыдалась как маленький ребёнок, слёзы хлынули бурным потоком. Теперь она уже успокоилась. Сон почему-то не шёл к ней. Она просто молча и тихо лежала в ночной мгле. Интересно, что сейчас делают ребята?
  В дверь очень тихо постучали. Наташа слышала, как её открыли, послышались тихие шаги в сторону её комнаты, перешёптывание двух девушек.
  -Ната, ты не спишь? – раздался голос Густы.
  -Нет, - тихо отозвалась Наташа.
  Густа зажгла небольшую лампу возле кровати, задвинула шторы. Рядом с Густой находилась небольшая худенькая девушка в косынке, с большими добрыми глазами – Марина Антипова. Она что-то принесла с собой в маленькой сумочке, достала какие-то пузырьки, бинты, положила всё на стол. Присела к кровати. Густа тоже подошла поближе.
  -Вот, смотри, Марина, что с ней там сделали, - Густа осторожно откинула одеяло.
  Марина только присвистнула, поцокала языком.
  -Как разукрасили, - мягко и тихо сказала она.
  -Что, так страшно что ли смотреть? -  криво усмехнулась Наташа.
  -Ничего, ничего. И не такое видали, - успокоила её Марина, рассматривая многочисленные раны на спине. – Это они тебя чем так?
  -Проводом с гайкой.
  -Чем? – враз повторили девушки и переглянулись между собой.
  -Это потом уже, в конце. Сперва плетью хлестали. Было ещё терпимо, - говорила Наташа.  Девушки удивлённо и негодующе переглядывались. – А потом, когда Сергей ушёл…
  --Ладно, ладно, лежи спокойно, - мягко и быстро, словно скороговоркой, говорила Марина. – Всё уже позади, - Она взяла в руки какой-то пузырёк. – Думаю, бинтовать не имеет смысла. А смазать надо, - говорила она, складывая из бинта тампончик. – Ты, Наташа, потерпи ещё немного. Хорошо?
  -Да я уже ничего не боюсь. Делайте, что считаете нужным, - и тут же закусила губу от резкой боли, но стоны сдерживала. Когда терпеть стало невмоготу, она отвернулась к стене, чтоб подруги не видели её лица.
  -Всё, всё уже, - заговорила Марина, своим мягким голосом. – Пока не укрывайся одеялом, пусть подсохнет. 
  -Этого Печечкина убрать бы, - тихо заговорила Густа, глядя, как Марина складывает пузырьки обратно в свою сумочку и гася лампу.
  -Не мешает, - согласно кивнула головой Марина. – Надо поговорить с Мишей и с ребятами.
  -Лучше Карилова, - подала голос Наташа.
  -Что? – не поняла Густа сестру.
  -Убрать лучше Карилова, - твёрдо, но тихо сказала Наташа. – Он больше всех издевается над людьми.
  -Наташа, а как тебя взяли? На мельнице тогда был кто-то из полицаев? – спросила Марина.
  -Нет. Стала бы я при них болтать! Меня выдала Жанна Пылина. Она специально привела Карилова. Передайте ребятам, чтоб были от неё подальше.
  -Хорошо, - сказала Марина, вставая. – Отдыхай, - и повернулась к Густе: - Пойду я.
  Густа проводила её до двери, вернулась в комнату Наташи и легла на расстеленную здесь раскладушку.
  -Густа, какая замечательная у нас Марина! – сказала Наташа.
  -Да, Марина у нас замечательная! Она очень волновалась за тебя. Пришла посмотреть, чем можно тебе помочь.
  -Вы мне все очень помогли! Слушай, а как Козырев договорился с Печечкиным?
  -Они же давние знакомые, вот и нашли общий язык.
  Наташа удивлённо посмотрела на сестру, но не разглядела в темноте выражения её лица.
  -Густа, а кто записку передал?
  -Какую? – искренне удивилась Густа.
  -«Наташа, держись. Мы рядом. Твои друзья» - наизусть прочла её Наташа. Да и как она могла забыть слова, которые отложились в её сердце, её душе, согревали её там – в кабинете Печечкина и в тёмной камере, а потом -  у Карилова (она содрогнулась при этих воспоминаниях).
  -У тебя много друзей, Ната. Кто-нибудь из них и написал.
  -Сергей так же говорит… - задумавшись, произнесла Наташа. -  Густа, расскажи, что тут у вас было без меня?
  Густа пожала плечами:
  -Думали, как спасти тебя, многие ребята переживали. Некоторые даже хотели напасть на тюрьму и всех полицаев там перебить.
  -Правда? – обрадовалась Ната. – А это было бы здорово! – после некоторой паузы сказала она.
  -Ещё одна, - устало проговорила Густа. – Тебя ничто не может изменить! – констатировала она, вставая с раскладушки. Подошла к Наташе, накинула на неё одеяло, поправила его, подоткнула.
  -Всё, Наташа, давай спать. Ты-то завтра весь день можешь спать, а мне разлёживаться некогда, - возвратилась на своё место.
  -Густа, а как там в клубе?
  -Нормально в клубе, - уже засыпая, проговорила старшая девушка. 
   
   Утром, проснувшись, Ната уже не увидела рядом Густы. Словно её и не было.
  -Мама, - позвала девушка мать из кухни.
  -Наташенька, милая, проснулась? – сказала ласково женщина, подходя к ней и гладя по голове, перебирая тонкими своими пальцами непослушные волосы дочери. Села рядом на кровать.
  -Мама, а где Густа? – поинтересовалась девушка.
  -Ушла уже. Давно, - сказала её мама ласково. – Она сказала, что ты сейчас должна побольше отдыхать и есть побольше овощей и фруктов. Ей посоветовала это Марина. Дочка, а кто это? – спросила она у дочери, не сводя с неё глаз.
  -Один очень хороший человек, мама, - ответила Наташа. – Верь ей. Она знает что говорит.
  Мать встала с кровати, вышла на кухню и почти сразу вернулась обратно.
  -Вот, ребята тебе принесли. На,  покушай, - и мама протянула ей мандарин (неизвестно откуда взявшийся в этих краях), пару огурцов, полулитровую банку молока и конфету. – Заботятся о тебе друзья! – опять нежно посмотрев на дочь, сказала женщина.
  -Ну, прямо царский завтрак! – обрадовалась Ната. – А я почему-то такая голодная!
  Она попыталась сесть на кровати, но вспомнила, что легла вчера… совсем обнажённая.
  -Мама, дай рубашку, пожалуйста, - попросила она у доброй и заботливой женщины. Та стала суетливо искать в комоде. Наконец нашла что нужно, протянула дочери.
  -Тебе помочь, доченька?
  -Нет, сама справлюсь. Иди, мама, отдохни. Досталось тут тебе без меня, наверное? – ответила Ната. Женщина покачала головой и вышла из комнаты. Девушка натянула на себя ночную рубашку, которую подала мама. Села на кровати, жуя огурец, задумалась.
  После того, как она съела все принесённые ей дары, зашёл Юра Каменщиков навестить её, принёс несколько красных помидоров.
  -Как ты, Наташа, себя чувствуешь? – сдержанно спросил он, приглаживая свои волосы.
  -Уже намного лучше, - улыбнулась ему Ната.
  -Вера всё мне рассказала. Ты молодец! Страшно было? – спросил он,  присев  на табурет и внимательно рассматривая её.
  -Да, очень. Но я им ничего не сказала. И никогда не сказала бы. Ты мне веришь? – внимательно и выжидающе посмотрела на него Ната.
  -Да, я тебе верю!
  -Особенно после записки. Мне вообще уже всё равно стало, что они со мной делали. Мне так тепло на душе стало! Я бы и без записки всё равно вас не выдала бы!
  -Так значит, записку ты получила? А то Вера не уверена была. Предала её с не очень надёжным человеком, но другого выхода не было.
  -Так это ты её написал? Юра, большое спасибо тебе за неё! За те слова поддержки! Я их никогда не забуду! – воодушевлённо говорила она, сидя на своей кровати, глаза её горели светлым огнём.
  -А что ты с ней потом сделала?
  -Пришлось порвать и оставить в камере. Но не волнуйся, они уже не смогут её собрать, - добавила она.
  -Ну ладно, Ната, мне надо идти. Тебе привет от Веры и всех наших ребят, - сказал он, вставая с табурета. – Поправляйся, мы все тебя ждём.
  -Спасибо, Юра, тебе за всё, - сказала ему на прощание девушка.
  Не успел ещё уйти Юра Каменщиков, как прибежал Толя Петров.
  -Привет, Ната, - с порога заявил он. Вытащил из кармана яблоко, обтёр его о свои штаны и передал Нате: - На, ешь. Марина сказала, что тебе надо кровь восстанавливать, так как ты её много потеряла, - выпалил он.
  -Тише, - сказала девушка, обеспокоено глядя на дверь, - мама услышит. Не нужно ей об этом знать, - остановила его Ната, беря из его рук яблоко и надкусывая его. Она так и сидела на своей кровати, подтянув под себя ноги и закутавшись в одеяло. Толя не сводил с неё нежного взгляда, словно любовался ею. Наконец подсел к ней поближе.
  -Я так переживал за тебя, - зашептал он. – И потом, вчера уже, когда нёс тебя, ты обвила меня за шею своими руками. Ты была у меня на руках. Я так был счастлив! – неуверенно, пряча от неё глаза и глядя в  пол, говорил он. – Когда ты была там, а ребята решали, как тебе помочь, я дал себе слово, - кусая губы, говорил парень. - Что признаюсь тебе, - сбивчиво мямлил он.
  Ната внимательно его разглядывала своими большими тёмными глазами, молча чего-то ждала от него. Наконец он посмотрел на неё и, собравшись с духом, выпалил:
  -Я люблю тебя!
  Наташа неуверенно улыбнулась, щёки её порозовели.
  -Дурачок, - только и сказала она.
  Он ударил по воздуху кулаком, встал с табурета, отвернулся.
  -Я знаю, что я дурак! Не следовало тебе этого говорить! – с силой произнёс он.
  -Толя, я давно догадывалась о твоих чувствах ко мне, - успокаивающе и улыбаясь, говорила она. – Ты мне тоже очень нравишься! – добавила она.
  -Правда? – он обрадовано к ней подскочил, но обнять не решился, только взял её нежную ручку своими ладонями. – Я очень рад это слышать, Ната! – парень был готов прыгать от охватившего его счастья, но сдерживался, нежно и с любовью заглядывая в её глаза, она ему отвечала взаимным взглядом. Так они и сидели рядом на кровати, держась за руки и заглядывая друг другу в глаза, пока в комнату не вошла Виктория Павловна.

  Через несколько дней неугомонная Натка уже соскочила с постели и отправилась в город. Шла она по направлению к дому бывшей своей одноклассницы Киры Красавиной с намерением поговорить с ней, привлечь в организацию. Кира оказалась дома, но от Наташиного предложения наотрез отказалась.
  -Понимаешь, Наташа, - говорила она, глядя прямо на Нату, не отводя взгляда, - не готова я к этому. Помогать буду как смогу. Можешь просить о чём хочешь, постараюсь помочь. Но вступать, иметь какие-то обязательства, выполнять чьи-то приказы… Пойми – это не по мне, - честно призналась она. – И потом…  Я видела тебя там, у Печечкина. Мне стало страшно! Нет, не проси.
  Девушки сидели на крыльце дома.
  -Не обижайся на меня, Наташа, - открыто посмотрела на неё Кира.
  -Я не в обиде на тебя. Это твоё дело, - она положила свою руку Кире на колено. – Спасибо за откровенность, Кира, за прямоту, - Наташа встала.
  -Но мы останемся подругами? – спросила её сидевшая до сих пор на крыльце Кира, глядя на неё снизу вверх.
  -Да, конечно, - махнула ей рукой Ната и скрылась за калиткой.

Глава 29.

  Густа только удивлялась стойкости и выдержке своей младшей сестры. Её жизненной силе, стремлению бороться до конца в любых условиях. Все думали, что после освобождения она надолго вышла из строя (ведь после таких мучений и взрослые не сразу приходят в себя).  Но через пару дней Густа, забежав к ней как-то днём, увидела уже свою сестру сидевшей за столом, она что-то быстро писала. Рядом лежали чистые тетради и стопка уже исписанных листов. Густа сразу же догадалась, чем занята сейчас её сестра.
  -Ната, ты уже в порядке? – подошла к ней сзади Густа, усаживаясь рядом на кровать. – Не рановато ещё?
  -Да всё нормально, Густа, - не отрываясь от работы, сказала та.
  -Ты уже из дома выходишь? Откуда информацию берёшь? – спросила Густа, беря в руки верхний листок и мельком просматривая его – материал свежайший, последняя сводка, которую они принимали буквально сегодня ночью.
  -Нет. Не выхожу пока. Но это ненадолго! А насчёт сводок договорилась с Валерой, он мне их утром заносит. Раз сама их пока клеить не могу, так хоть ребятам помогу в их написании.
  -Ната, у нас же станок есть! – удивилась Густа.
  -Лишними не будут. Надо же себя чем-то занять! – резонно заметила Наташа.
  Да, аргумент был железный. Густа не знала, что возразить.
  -А потом куда их деваешь? – спросила Густа, но ответ уже предвидела:
  -Ребята забирают.
 
  Густа рассказала Наташе о Карилове, о казни Пылиной. Как Натка обрадовалась этому известию! Глаза её загорелись, засветились. Она весело посмеялась над затеей ребят, проделкой Паши, злобно ударила кулачком по воздуху, когда Густа (со слов Веры) рассказала о том, что было с Кариловым.
  -Хоть сам, гад, побывал в шкуре тех, кого истязал! – в глазах её мелькнула ненависть.
  -Ната, а тебе не жаль Пылину? Вы ведь, кажется, с ней когда-то дружны были?
  -Нет, не жаль! Так ей и надо! Какая она подруга? Разве друзей предают? – жёстко говорила она. И добавила:
  -Хоть замолчала, а то скольких наших людей ещё подставила бы.
  Через некоторое время Густа сказала:
  -Наташа, штаб решил начать приём в комсомол.
  -Вот здорово! Давно уже пора! А когда?
  -Когда ты окончательно поправишься?
  -Скоро, уже очень скоро!
  -Вот тогда и поговорим.
  И Густа встала, но Натка её остановила:
  -Густа, подожди. Расскажи подробнее, - она умоляюще смотрела на старшую сестру. Хотя Густа и торопилась, но, посмотрев на сидящую рядом с ней девушку, уступила. Села обратно на кровать и во всех подробностях начала рассказывать о решении штаба по принятию в ряды ленинского комсомола, о репетициях в клубе, об удачно прошедшем концерте, о ребятах. Наташка сидела рядом молча и внимательно её слушала.

  А через несколько дней в погребе дома Каменщиковых состоялось заседание штаба, на котором присутствовали ещё и Ната Помялова, Толя Петров, Лена Данилова, Валера Щербин и Лиза Рымзина. Вера Каменщикова со своей мамой охраняли ребят наверху, в доме, готовые в любую секунду подать знак об опасности и отвлечь посторонних от люка в подпол.
  Помещение было маленьким, тесным, ребята устроились кто как смог. Но обстановка была торжественная, ведь это не шутка – приём в комсомол первых кандидатов – активных членов подполья! Ребята и девчата были перевозбуждены, глаза горели, сердца бились в такт друг другу.  Новые кандидаты в комсомол немного волновались, даже Паша с Наташей притихли.
-Ну что, ребята, начнём наше торжественное заседание, - заговорил Игнат Теплоухов – комиссар всей организации. Он сказал вступительную речь.
  -Сегодня мы принимаем в ряды ленинского комсомола наших боевых товарищей Павла Каризо, Наталью Помялову и Елену Данилову, - подхватил Игната Михаил Струнный. – Я думаю, что все здесь их хорошо знают. Об их деятельности нам тоже хорошо известно. Вопросы к ним будут?
  -Лена, расскажи, чем ты занималась до того, как к нам пришла? – спросил Коля Мельник у Даниловой.
  Лена всё рассказала, как было, ничего не утаивая.
  -Паша, а ты Устав ВЛКСМ учил? – улыбнувшись ему, поинтересовалась Густа.
  -Учил, - серьёзно и твёрдо ответил Павел. – Правда, давно уже… - тихо добавил он.
  -И о чём он гласит? – не унималась Густа.
  -Бить проклятых фашистов, пока не прогоним их с нашей земли! – решительно отчеканил каждое слово Павел.
  Все улыбнулись, так как таких слов в Уставе не было, а были другие.
  К Наташе вопросов ни у кого не было. Она тихо и молча сидела у самой лестницы на краю одного из ящиков, рядом с ней на корточках примостился Толя Петров и нежно держал её за руку.
  -Кто за то, чтобы принять наших товарищей в ряды ВЛКСМ? – торжественно спросил Миша Струнный. Все без исключения члены штаба подняли руки.
  -Единогласно, - подвёл итог Михаил. Взял  в руки приготовленные временные комсомольские билеты, которые были размером с настоящие, сделанные из плотной бумаги и сложенные пополам. Поставил в них свою подпись и раздал ребятам со словами поздравления.
  Наташа уверенно взяла из рук командира свой билет. На корочке его было отпечатано большими аккуратными буквами: «Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи», пониже и помельче: «Временный комсомольский билет». Наташа развернула билет, там с левой стороны были указаны её фамилия, имя, дата рождения, дата вступления в комсомол; пониже значилось: «выдан комсомольской организацией «Борцы за Родину» города…», ещё ниже: командир (подпись Михаила), секретарь (подпись Густы).  А правая сторона билета была расчерчена для отметок о внесении комсомольских взносов. Наташа закрыла билет, поднесла к губам, прижала его к груди.
  -Ребята, где вы будете хранить билеты? – задал вопрос Игнат Теплоухов.
  -Я его в платье зашью, век никто не найдёт! – заявила Лена.
  -Найдём где, не волнуйся, Игнат, - ответил Павел.
  Михаил выдал такие же временные комсомольские билеты и тем товарищам, которые выполняли боевые задания в тылу немцев и вынуждены  были оставить свои билеты на Большой земле: Николаю Мельнику, Валерию Щербину и Лизе Рымзиной. Лиза и Валера также сидели почти рядом  и посматривали друг на друга нежно, с любовью.
  Когда Наташа, Толя и Лена ушли, заседание плавно перешло ко второму вопросу.
  -Полиция перестала справляться со своими обязанностями, - ехидно хмыкнул Юра Каменщиков. – Набирают сейчас дополнительно людей к себе. Да только кто к ним пойдёт?
  -Желающих мало, - подтвердил Обухов.
  -Нам ведь не помешают там свои люди? – намекнул Юрий.
  -Что ты предлагаешь? – прямо глядя на него, спросил Михаил.
  -Надо бы туда своих людей внедрить, - ответил Юрий.
  -Согласен, - кивнул ему Михаил.
  -Ребята, вы о чём? – Густа с Лизой переглянулись.
  -В полиции есть вакантные места, нужно, чтобы их заняли наши товарищи, - объяснил им Юрий.
  -Но кто туда пойдёт? – к месту задала вопрос Густа.
  Все переглянулись.
  -Ради дела – пойдут! – уверенно заверил всех Игнат.
  -Только чтоб подозрений у полиции не возникло, - говорил Олег.
  -Тогда нужны ранее нигде не работающие, чтоб нигде не числились.
  Все посмотрели на Валеру Щербина. Ведь он в городе был уже давно, а всё же смог избежать Биржи труда.
  -Справишься? – в упор посмотрел на него Мельник.
  -Справлюсь, - кивнул ему Валера.
  -А твой брат? Лёня? – поинтересовался Юрий.
  Щербин задумался. Хотя его брат так и сидит без работы, но на работу в полиции он не годится.
  -Не сдержан он, агрессивен, - после некоторых раздумий ответил Валерий. – Может сразу провалиться.
  -Тогда надо серьёзных ребят для этого подбирать, - согласился Николай.
  -И вот ещё, ребята, - сказал Илья Ванич. – Наверное, в целях конспирации, не стоит нашим ребятам из полиции без надобности показываться в клубе. Чтоб у жандармерии не возникло лишних подозрений.
  -Илья, Олег, необходимо наладить регулярную работу клуба, - сказал Михаил. Ребята удивлённо посмотрели на него. Разве работы у клуба нет? Постоянно репетиции, прошло уже два концерта.
  -Я имею в виду, - объяснил им Михаил, - концерты регулярно проводить, каждую неделю. И начинать более серьёзную работу драмкружка. Показывать не отрывки из спектаклей на общих концертах, а отдельные, полные спектакли, тоже в определённые дни. Справишься, Илья?
  -Да, - ответил тот.
  -И репертуар подбирай повнимательнее, чтоб у немцев никаких подозрений не возникло!
  -И выставку в коридоре уберите! – добавил Георгий Обухов. – Ни к чему нам это сейчас.
  -Сделаем, - кивнул Олег.
  -Уничтожьте всё. Сожгите.
  -Мы надёжно спрячем. Не в клубе. Не волнуйся, Жора, - ответила Густа.
  Илья Ванич на этом же заседании поднял ещё один вопрос:
  -Наши ребята чересчур бесстрашные.
  Все недоумённо переглянулись: разве может быть иначе? И что в этом плохого?
  -И глупые, - добавил Илья, глядя на Павла.
  Все опять переглянулись.
  -Ты уж телегу на нас не кати, - заявил Павел. – И в чём мы дураки? – кипятился он.
  -А в том, что не понимаете подлинного смысла в слове КОНСПИРАЦИЯ!
  -В чём это заключается, Илья? Говори поконкретнее, - вступился Юрий.
  -А в том, что как наступает комендантский час, так наши ребята начинают туда-сюда шлындить и по делу, и без дела! Улица ночью в бульвар для прогулок превратилась. Уже в порядке вещей стало бродить по ночам. Что вы хотите этим показать? – Илья в упор посмотрел на Пашу.
  -Илья, брось, ты прекрасно знаешь, что их порядков никто не боится и подчиняться им не будет, - в сердцах парировал Павел.
  -Ну и зря! – строго рубанул Илья. И уже обращаясь к старшим товарищам – Михаилу и Юрию: - Между прочим, за это бросают в тюрьму. Нам ведь не нужны лишние жертвы? Наталья была неосторожна, и посмотрите, что они с ней сделали! Хорошо ещё, что её вырвать оттуда удалось. Надо быть осторожнее! И лишний раз понапрасну не рисковать. Тем самым подставляя порою не только себя, но и своих товарищей!
  -Илья прав, - медленно сказал Игнат.
  И большинством голосов было принято решение, относящееся ко всем членам организации: с наступлением комендантского часа без дела и без задания на улице не показываться.